1) Дипломатия великих держав накануне войны

Итак, как уже было сказано, накануне войны в Европе сложились две противостоящие друг другу коалиции - Антанта и Центральные державы . При этом положение этих двух коалиций было весьма различным.

К 1914 г. Центральные державы, возглавляемые Германией , достигли, по всей видимости, пика своего могущества. Ось Берлин-Вена сохраняла военно-экономическое преобладание над своими континентальными соперниками, Россией и Францией. Отдавая себе отчет в мощи германского колосса, Париж и Петербург были готовы идти на уступки Берлину - и на Ближнем Востоке, и в Марокко. Однако был и предел, дальше которого русские и французы отступать были не готовы, и в Берлине и в Вене поняли это слишком поздно.

Германские и (особенно) австро-венгерские правящие круги отдавали себе отчет в том, что время работает против Центральных держав. Но в Берлине далеко не все были в восторге от той авантюры, в которую Германия оказалась втянутой благодаря политике своего младшего партнера, который к тому же (в Берлине на сей счет не было особых сомнений) разваливался на части. Однако верх взяли соображения о том, что если уж дело дойдет до войны, то, по словам Бетмана-Гольвега, пусть уж она разразиться сейчас, чем через год или два, когда Антанта будет сильнее.

Отсюда - безоглядная поддержка Австро-Венгрии со стороны Германии после сараевского инцидента. 28 июня 1914 г. сербский националист Гаврило Принцип несколькими выстрелами из револьвера убил наследника австро-венгерского престола, эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супругу. Разумеется, Принцип не был террористом-одиночкой - он был активистом сербской националистической организации "Млада Босна", выступавшей за образование т.н. "Великой Сербии", которая должна была включать не только собственно Королевство Сербии, но и ряд других югославянских земель. Большую помощь эта организация получала от высокопоставленных офицеров сербской военной разведки. Есть сведения, что и тогдашний сербский премьер Пашич был проинформирован об этом заговоре. Во всяком случае, австро-венгерская политика на Балканах напрямую сталкивалась с великосербскими притязаниями и, более того, эта политика угрожала независимости Королевства Сербии.

Но не только в Белграде с тревогой следили за агрессивной политикой Вены. Ведь аннексия Сербии (или ее превращение в покорного вассала "лоскутной империи") означала бы, что Центральные державы (через территорию союзной Болгарии и полувассальной Турции) получают возможность установить прямое железнодорожное сообщение Берлин - Багдад (а оттуда уже было недалеко и до Британской Индии, и до Русского Туркестана). Таким образом, утрата Сербией независимости означала бы резкое изменение геостратегической ситуации в мире не в пользу Антанты.

23 июля последовал австрийский ультиматум Сербии. От Белграда фактически требовали согласиться с проведением австрийской карательной акции на сербской территории. Разумеется, это требование, несовместимое с независимостью и суверенитетом Королевства Сербии, было отклонено, хотя ответ Белграда на демарш Вены был выдержан в целом в примирительных тонах. 25 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии и начала мобилизацию. Никто не сомневался в том, что маленькая Сербия в одиночку не устоит против великой державы, и только поддержка России может спасти сербов.

Таким образом, великая держава - Австрия - начала мобилизацию. И здесь уже решающую роль начали играть не соображения политиков и дипломатов, а совсем иные факторы: темпы мобилизации, пропускная способность железных дорог, военные планы генеральных штабов . В ответ на действия Австрии Россия объявила 28 июля о мобилизации Одесского, Киевского, Московского и Казанского военных округов. Проблема, однако, состояла в том, у России не было планов частичной мобилизации, только против Австро-Венгрии. Был лишь план всеобщей мобилизации - и в Берлине это хорошо знали. А русская мобилизация, проведенная до начала германской мобилизации, означала срыв плана Шлиффена - единственного немецкого плана на случай большой войны в Европе.

Отсюда - ультимативное требование Германии о немедленном прекращении военных приготовлений России. В своей телеграмме на имя Николая II от 29 июля Вильгельм II писал: "Действия Австрии должны рассматриваться как преследующие цель добиться полной гарантии, что сербские обещания претворятся в реальные факты. Это мое мнение основывается на заявлении австрийского кабинета, что Австрия не стремится к каким-либо территориальным авоеваниям за счет Сербии. Поэтому я считаю вполне возможным для России остаться зрителем австро-сербского конфликта, не вовлекая Европу в самую ужасную войну, какую ей когда-либо приходилось видеть Конечно, военные приготовления со стороны России, которые могли бы рассматриваться Австрией как угроза, ускорили бы катастрофу" (Мировые войны ХХ века. В четырех книгах. Книга 2. Первая мировая война. Документы и материалы. - М.: Наука, 2002. - С. 69).

В Берлине были уверены, что Россия уступит. Эта уверенность была основана на убеждении в том, что Англия предпочтет не вмешиваться в разгорающийся на континенте конфликт - а Россия и Франция сами по себе, без британской помощи, как уже было сказано, были намного слабее Центральных держав.

30 июля 1914 г. в России была объявлена всеобщая мобилизация. Николай II колебался и даже отменил было это решение, но под давлением со стороны начальника генерального штаба Янушкевича и министра иностранных дел Сазонова был вынужден уступить. На другой день Вильгельм послал Николаю телеграмму с просьбой приостановить мобилизацию, обещая свое посредничество в конфликте между Россией и Австрией, угрожая в противном случае объявить всеобщую мобилизацию в Германии. В ответной телеграмме Николай II выразил надежду на то, что мобилизация в России и Германии "не означают войны". Увы, это было не так! Военные планы Берлина (т.е. "план Шлиффена") требовали немедленного нападения на Францию, прежде чем будет завершена мобилизация в России. 1 августа Германия объявила, в свою очередь, всеобщую мобилизацию, а вечером того же дня немецкий посол в Петербурге вручил Сазонову ноту об объявлении Германией войны России.

И только в конце июля - начале августа Вильгельм и его окружение начали с ужасом понимать, у края какой пропасти они все оказались. 29 июля министр иностранных дел Великобритании Э. Грей заявил германскому послу в Лондоне князю Лихновски, что, если в конфликт будет втянута и Франция, то британское правительство, "может быть, вынуждено будет принять немедленные решения", и "если война вспыхнет, то это будет величайшая катастрофа, которую когда-либо видел мир".

Вильгельм II был вне себя от ярости; телеграмма от Лихновски с изложением его беседы с Греем испещрена его пометками, вроде "Совершенно неслыханный образчик английского лицемерия!", "Гнусный обманщик!" (это - о Грее), "Какая мефистофельская гнусность! Чисто по-английски!". А на что, собственно, рассчитывал германский кайзер? На то, что Лондон спокойно позволит Германии раздавить Францию и Россию?

Между тем в тот же день, когда Германия объявила войну России, т.е. 1 августа 1914 г., из Лондона начали приходить, казалось, весьма успокоительные известия: посол Лихновски сообщил, со ссылкой на личного секретаря Э. Грея В. Тирреля, будто Англия готова сохранить нейтралитет в предстоящей войне и даже обеспечить нейтралитет Франции - если только Германия не нападет на Францию. Эта депеша из Лондона вызвала радостное возбуждение у германской правящей верхушки: вместо войны на два фронта с неясными перспективами - война против одной России, которая, конечно же, не устоит против германского натиска! Начальник генерального штаба Мольтке-мл. получил приказ - всеми войсками двинуться на Восток. И тут племянник великого Мольтке четко дал понять "Его Императорскому Величеству", что с началом войны реальная власть в стране принадлежит уже не Гогенцоллернам, а военным. Он отказался выполнять этот приказ Вильгельма на том основании, что он противоречит планам генштаба (т.е. все тому же самому "плану Шлиффена"), а изменить эти планы в короткий срок не представляется возможным. В конечном счете кайзер был вынужден уступить, и германские войска получили приказ выдвигаться к французской границе.

3 августа германские войска - в точном соответствии с "планом Шлиффена" - без объявления войны вторглись в Бельгию (под смехотворным предлогом о том, будто Франция собирается-де ввести свои войска на территорию королевства). В тот же день война была объявлена Франции (опять же под надуманным предлогом, будто французы вторглись на немецкую территорию). Германский статс-секретарь по иностранным делам фон Ягов 4 августа поручил князю Лихновски "развеять недоверие, которое может существовать у британского правительства относительно наших намерений" в Бельгии, пообещав, будто немцы не будут аннексировать бельгийской территории. Разумеется, в этих условиях не приходилось рассчитывать всерьез на сохранение британского нейтралитета в начавшейся войне. В тот же день, 4 августа, князь Лихновски был вызван в британский Форин Оффис. Там с ним беседовали в совершенно другом тоне - уже без дипломатических недомолвок. Грей заявил Лихновски, что если до 24.00 4 августа германские войска не будут выведены из Бельгии, Великобритания будет считать себя в состоянии войны с Германией.

Что касается Англии и Франции, то эти державы не имели никакого желания вступать в схватку из-за совершенно чуждых им Балкан. Проблема, однако, в том, что конфликт на Балканах, как уже было сказано, был лишь предлогом, и ничем иным. Достаточно сказать, что военные действия на русско-австрийском фронте начались лишь 12 августа, когда в Бельгии уже шли ожесточенные бои между немецкими и бельгийскими войсками...

Англию и Францию втянули в войну, потому что этого требовал план Шлиффена, предусматривавший оккупацию Бельгии и разгром Франции. Тем самым Германия обрекла себя на завоевательную войну против западных держав, в которой она не могла не потерпеть поражения.

Вот что пишет об этом Тейлор: Немцы жаловались, что в 1914 году войну не удалось локализовать; но этому помешала стратегия Шлиффена. Он не желал довольствоваться ничем, кроме полной победы, и тем самым обрек Германию на полное поражение (Тэйлор А.Дж.П. Борьба за господство в Европе. 1848-1918. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. - С. 530).

1. Отношения в лагере Антанты

Война приобрела тотальный характер, который был совершенно немыслим в предшествовавшие эпохи. Для европейского концерта была присуща тенденция к ограничению политический целей великих держав во время войны: державы могли стремиться к улучшению своего положения, но не к полному уничтожению своих противников - именно в этом видели отцы-основатели Венской системы, наученные горьким опытом наполеоновских войн, залог политической стабильности в Европе. Вот почему в период после 1815 г. европейский концерт сохранял стабильный состав, несмотря на все войны и революции.

И только в ходе первой мировой войны - впервые со времен Наполеона - враждебные коалиции начали ставить решительные цели, предусматривавшие уничтожение своих соперников в качестве великих держав. А там, где решительные цели - там и решительные средства. Десятки миллионов были поставлены под ружье, экономика была переведена на военные рельсы, вся жизнь воюющих стран была подчинена одной цели - победе. Впервые - со времен войн французской революции - значительную роль в вооруженной борьбе начал играть идеологический фактор . Так, например, Антанта провозгласила своей целью борьбу за цивилизацию , против прусского милитаризма ; в свою очередь, Германия объявила о борьбе за культуру . В любом случае, однако, наличие идеологического фактора вело к повышению ожесточенности борьбы; сторонам было трудно согласиться на что-либо меньшее, чем на полную победу.

Не менее решительные цели ставила перед собой и дипломатия Антанты и Центральных держав.

Три великие европейские державы - Англия, Россия, Франция, - вступившие в июле-августе 1914 г. в борьбу против общего врага, не имели на момент начала военных действий даже союзного договора. Союзными обязательствами, как известно, были связаны лишь Россия и Франция (с 1890-х гг.); что касается Англии, то у последней не было ровным счетом никакого письменного договора, обязывающего ее вступить в войну совместно с Россией и Францией - и именно это последнее обстоятельство, как представляется, во многом и ввело Берлин в заблуждение относительно намерений "туманного Альбиона".

5 сентября было подписано англо-франко-российское соглашение, в соответствии с которым три державы брали на себя обязательство вести войну до победного конца и не заключать сепаратного мира. Тем не менее, несмотря на соглашение от 5 сентября 1914 г., Англия, Россия и Франция не раскрывали друг другу своей стратегии и не пытались координировать свои действия. Между союзниками сохранялись серьезные разногласия и взаимные подозрения. Так, например, Париж и Петербург подозревали друг друга в тайных намерениях заключить сепаратный мир. Основания для таких подозрений были - царская камарилья была настроена исключительно германофильски; что касается французского и британского общественного мнения, то там были традиционно сильны русофобские настроения.

Неудивительно, что серьезные разногласия между союзниками вызывали планы послевоенного устройства Европы. Так, например, требования Петербурга о разделе Оттоманской Порты (нота Сазонова от 4 марта 1915 г.) вызвали в Париже призрак Николая I. Во Франции полагали, что, в то время как Франция выносит главную тяжесть борьбы с Германией, Россия и Англия будут делить Турцию - а Франция останется ни с чем. И только 10 апреля французы неохотно согласились с тем, что Проливы вместе с прилегающей к ним территорией будут включены в состав Российской Империи - "при условии (как говорилось во французской ноте), что война будет доведена до победного конца и что Франция и Англия осуществят свои цели на Востоке, равно как и в других местах".

Что же это были за "цели"? В январе 1916 г. было заключено соглашение Сайкс-Пико , по которому Сирия после окончания войны должна была стать французской, а Месопотамия - британской колонией. Для того чтобы добиться согласия Петербурга на это соглашение, Петербургу пообещали Армению и Курдистан. Разумеется, все эти грязные циничные сделки заключались в тайне; в своих публичных заявлениях лидеры Антанты рассуждали о "демократии", "борьбе против милитаризма", "праве народов" и тому подобной чепухе.

Наряду с планами новых территориальных захватов, Антанта была озабочена расширением круга союзников. 1914 год показал, что война будет долгой, и уже к декабрю 1914 г. Россия уведомила своих союзников об истощении запасов, подготовленных к войне. Особенно тревожным было истощение предвоенных запасов снарядов : расход снарядов оказался в 10 раз большим, чем полагали военные перед войной. Слабая и плохо организованная российская промышленность оказалась не в состоянии снабдить армию снарядами, а царская бюрократия показала полную неспособность обеспечить мобилизацию сил страны для обороны.

Отсюда - стремление союзников по Антанте привлечь к своей коалиции возможно большее число стран, с тем чтобы компенсировать слабость русского союзника. Важнейшим дипломатическим успехом Антанты в 1915 г. было вступление в войну с Центральными державами Италии (никто тогда не знал, что дипломатические триумфы, вроде вступления в войну Италии и Румынии на стороне Антанты чреваты военными неудачами).

Ведь у всех этих малых европейских держав реальные военные возможности находились в обратной пропорции к их аннексионистским притязаниям. В частности, Италия требовала Трентино (Тироль), Триест, Валону, острова Сасено, Далматинское побережье с его островами, колониальные уступки в Африке, образование в центральной Албании автономного княжества со столицей в Дураццо ну и, наконец, заем в сумме 50 млн. ф. ст. И все это при условии того, что Россия не ослабит своего нажима на галицийском фронте, а англо-французский флот поможет в борьбе против австрийского флота!

Проблема заключалась даже не столько в необъятности итальянских аппетитов (при весьма умеренных военных возможностях Италии, которые ни для кого не были секретом). Претензии Италии на земли, заселенные южными славянами, были неприемлемы для России союзницы Сербии.

Этот торг вокруг вступления Италии в войну не был, разумеется, секретом для Берлина и Вены, и там постарались пойти на уступки Италии, чтобы избежать ее перехода на сторону Антанты. 8 марта 1915 г. в Вене на коронном совете было принято решение о предоставлении Италии территориальных уступок даже за счет собственных владений Габсбургов. В этих условиях Россия была вынуждена согласиться на передачу Италии значительной части населенной славянами Далмации. Таким образом, Антанта удовлетворила все претензии итальянского империализма, и 26 апреля 1915 г. был, наконец, подписан в Лондоне договор между Римом и державами Антанты, а 3 мая Италия расторгла договор о Тройственном союзе.

Бюлов заставил (9 мая) австрийского посла подписать заявление, в котором говорилось, что Австро-Венгрия готова уступить Италии Тироль, Градиску, западный берег Изонцо, сделать Триест вольным городом, признать суверенитет Италии над Валоной и заявить о своей незаинтересованности в Албании. Однако было поздно Антанта сумела развернуть в Италии шовинистическую кампанию за вступление Италии в войну, возглавленную дАннунцио и Муссолини, в результате чего итальянский парламент предоставил правительству чрезвычайные полномочия (20 мая 1915 г.), а 23 мая Италия объявила войну Австро-Венгрии.

Как показали, однако, дальнейшие события, участие Италии в войне не принесло особого облегчения Антанте напротив, возник новый фронт, который также надо было удерживать любой ценой особенно после катастрофы под Капоретто (ноябрь 1917 г.). В то же время при сложившемся соотношении сил выступление Италии на стороне Центральных держав было маловероятно, ввиду господства в Средиземном море англо-французского флота и экономической зависимости Италии от Антанты. Видимо, наиболее выгодным решением для Лондона и Парижа был бы нейтралитет Италии , но понять это в напряженной атмосфере 1915 г. было трудно.

Точно так же правительствам Антанты было трудно понять, что Румыния принесет гораздо больше пользы, оставаясь нейтральной. Увы, за вступлением Румынии в войну (28 августа 1916 г., т.е. после Брусиловского прорыва , когда, казалось, дни Австро-Венгрии сочтены) последовал ее молниеносный разгром (ноябрь-декабрь 1916 г.), после чего России пришлось выделить войска еще и для румынского фронта.

По мнению Тейлора, Союз с Румынией был последней попыткой государственных деятелей Антанты вовлечь в войну малую державу. События все еще ничему их не научили. Они по-прежнему стремились лишь к случайному пополнению людских резервов и не понимали, что война превратилась в конфликт исключительно между великими державами. Всякий союз с малой страной означал для них дополнительное бремя, а отнюдь не приобретение Секрет успеха Германии пока он длился состоял в том, что у нее было меньше союзников и обращалась она с ними, как с подчиненными (Тэйлор А.Дж.П. Борьба за господство в Европе. 1848-1918. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. - С. 552).

Но не только привлечением союзников занимались державы Антанты: важнейшей проблемой для них оставалась координация усилий. Ведь Англия, Франция и Россия были разделены не только неприступным барьером Центральных держав; совершенно различным было их экономическое, общественно-политическое и военно-стратегическое положение. Соответственно, различным был и подход этих трех держав к союзной стратегии.

На территорию Англии не вторгались германские войска, поэтому Лондон мог спокойно придерживаться своей стратегии изнурения Германии за счет морской блокады, привлечения новых союзников, постепенного наращивания мощи союзных армий и флотов. И вообще, Лондон крайне осторожно относился к планам радикального ослабления Германии после победы. Там хотели бы уничтожить германский флот и разделить немецкие колонии, однако передавать левый берег Рейна французам англичане не хотели; скорее, они были готовы присоединить прирейнские области Германии к Бельгии и Люксембургу.

Иная ситуация была у Франции, значительная часть экономического потенциала которой была утрачена в результате германской оккупации. Отсюда стремление добиться скорейшего сокрушения немецкой мощи. При этом Париж хотел бы нанести Германии такой удар, чтобы она никогда уже не оправилась. Вот почему французы требовали создания на левом берегу Рейна буферной зоны под своим неограниченным влиянием (возврат Эльзаса и Лотарингии Франции считался делом решенным).

Но особенно трудным было, однако, положение России . Если Англия и Франция могли прийти на помощь друг другу (и, что может быть, было еще более существенным, воспользоваться колоссальным американским экономическим потенциалом), то в случае с Россией это исключалось. С началом войны невозможным стало морское сообщение по Балтийскому морю, а с вступлением Турции в войну на стороне Центральных держав (1 ноября 1914 г.) и по Черному. Тем самым исключалось регулярное и надежное снабжение России военными материалами, а без этого российская армия оказывалась в отчаянном положении российская промышленность была явно не в состоянии обеспечить снабжение войск, особенно снарядами. Вот почему Тейлор, например, считает вступление Турции в войну таким же решающим событием в европейской истории, что и битва на Марне: если поражение на Марне означало срыв блицкрига и затяжную войну, в которой Германия не могла не проиграть, то присоединение Турции к Четверному союзу (октябрь - ноябрь 1914 г.) исключало нормальное снабжение русской армии. Снарядный голод начал сказываться уже в конце 1914 г.; а в 1915 г. русские потерпели ряд тяжелых поражений из-за нехватки снарядов и тяжелой артиллерии. Правда, определенное количество военных материалов союзники поставляли через Мурманск и Архангельск, но из-за трудностей с транспортом многие из этих материалов так там и застряли, не дойдя до фронта. Так, например, в 1915 г. союзники поставили России лишь 1,2 млн. снарядов - меньше 1/6 ежемесячного производства снарядов Германией. Не меньшее значение имела и финансовая зависимость России от ее западных союзников. Уже 5 февраля 1915 г. союзники открыли России кредит на сумму в 50 млн. ф. ст. 30 сентября 1915 г. Россия получила новый заем от своего английского союзника на сумму в 300 млн. ф. ст. (3 млрд. руб.). 4 октября 1915 г. было подписано соглашение о предоставлении России кредита Францией на сумму в 562 млн. руб. 27 октября 1916 г. было подписано новое англо-русское соглашение о кредитах, по которому Россия получала еще 150 млн. ф. ст. Наконец, США предоставили России кредитов на сумму в 250 млн. руб. Таким образом, всего за время первой мировой войны внешний долг России вырос примерно на 6 млрд. руб. Фактически это означало утрату не только финансово-экономической, но и военно-политической независимости страны.

Каковы же были последствия относительного ослабления позиций России в рамках Антанты? Во-первых, Россия (как, впрочем, и Франция) была вынуждена согласиться с тем, что российские закупки в США должны идти под британским контролем и через британское посредничество.

Во-вторых, России приходилось расплачиваться за западные кредиты кровью своих солдат. Так было в ходе неподготовленного русского наступления в Восточной Пруссии в августе 1914 г.; так было и в дальнейшем - когда брусиловский прорыв помог ослабить германский натиск на Верден; да и необходимость посылки русских бригад на западный фронт также обуславливалась экономической зависимостью России.

Союзнические конференции (Шантильи, ноябрь 1916 г. и Петроград, январь-февраль 1917 г.) не дали царскому правительству ничего конкретного, кроме посулов на будущее; в обмен на эти посулы от измученной России требовали уже весной 1917 г. перехода в решительное наступление.

Правда, в феврале-марте 1917 г. наметилось сближение позиций Петрограда и Парижа по вопросу о разделе шкуры неубитого медведя. Россия выразила готовность поддержать Францию в ее претензиях на Эльзас-Лотарингию и Саарский угольный бассейн; остальные же германские земли на левом берегу Рейна должны были составить "автономное и нейтрализованное государство", которое должно будет занято французскими войсками вплоть до выполнения Германией и ее союзниками всех требований будущего мирного договора. В ответ на это Париж признавал англо-русское соглашение о Константинополе и проливах, а также "свободу" России в определении ее западных границ (т.е. образование "целокупной Польши" под скипетром русского царя). Разумеется, эта сделка вызвала недовольство Лондона, который не желал столь значительного усиления Франции и ослабления Германии.

Революция в России вызвала прогрессирующее ослабление России и, следовательно, ослабление ее позиций в Антанте. Резко сократился объем кредитов Временному правительству; целый ряд дипломатических вопросов (итальянские притязания на Смирну; греческий вопрос) решались без консультации с Петроградом. Фактически осенью 1917 г. начался раздел России на сферы влияния ее союзников по Антанте: так, США на себя брали реорганизацию железных дорог, Англия - морской транспорт, а Франция - армию. 23 декабря 1917 г., т.е. уже после большевистского переворота, было заключено секретное франко-британское соглашение о разделе "зон действия" (т.е. сфер влияния) в России на случай ее выхода из войны. В соответствии с соглашением к французской "зоне ответственности" были отнесены Бессарабия, Украина и Крым, а к британской - Кавказ, Кубань и Дон.

На всем протяжении войны Англия и Франция опасались, что Россия может заключить сепаратный мир с немцами. Активная поддержка февральского переворота со стороны английского и французского послов в Петрограде и объяснялась, кстати, опасениями по поводу германофильских настроений в камарилье (Штюрмер, Распутин, Протопопов). Но сепаратный мир все же был заключен - большевиками в Брест-Литовске .

Победившая в октябре 1917 г. в России большевистская партия исходила, как известно, из того, что октябрьский переворот - это всего лишь первая фаза мировой пролетарской революции, которая в итоге должна образовать "Земношарую Республику Советов". Победа же мировой пролетарской революции, как считали марксисты, приведет к прекращению всех войн и вообще всякого угнетения народов.

Отсюда - "Декрет о мире", принятый II Всероссийским съездом советов в ночь с 25 на 26 октября, и содержащиеся в нем предложения "всем воюющим народам и их правительствам" немедленно установить "демократический мир без аннексий и контрибуций".

Увы, надежды на "сознательность" "пролетариев всех стран" оказались несостоятельными, и Совету Народных Комиссаров пришлось вести сепаратные переговоры в Брест-Литовске с Германией и Австрией в крайне неблагоприятных обстоятельствах: в условиях уже фактически начавшейся в России гражданской войны, распада страны (и, в частности, отделения Украины) и нежелания Антанты иметь дело с большевистским режимом.

Характеристика того режима, который установился в России после 25 октября (7 ноября) 1917 г., не является предметом данной лекции. Тем не менее следует подчеркнуть: при всей тоталитарности и репрессивности данного режима его руководители всегда считались с массовыми настроениями, в ряде случаев просто идя на поводу у масс (и в этом смысле представляется удачным определение российского историка, академика Н.А. Сахарова - "народный тоталитаризм" ). Особенно приходилось считаться с настроениями массы на начальном этапе функционирования коммунистического режима в России, когда сам этот режим был еще крайне слаб и неустойчив. В этом смысле Брестский мир - это следствие совершенно трезвого и объективного признания того простого факта, что народ воевать не желает, и в России в конце 1917 - начале 1918 г. не было такой силы, которая могла бы заставить его воевать - "за Бога, Царя и Отечество" или "за Мировую Революцию" (и уж тем более - "за выполнение наших обязательств перед союзниками", "за Босфор и Дарданеллы" и т.п.).

Армия разваливалась на глазах; к концу 1917 г. русская армия перестала быть сколь бы то ни было боеспособной силой ("боеспособность" т.н. красногвардейцев и "революционных матросов" ярко проявилась в феврале 1918 г., когда вся эта сволочь бежала от одного вида наступавших немецких и австрийских войск). Фактически на момент заключения брестского мира, если верить красноречивому признанию Л.Д. Троцкого, у советского правительства "не было ни одного боеспособного батальона". В этих условиях любое (а не только большевистское) российское правительство было бы вынуждено пойти на сепаратный мир с немцами.

Эта крайне неблагоприятная ситуация была усугублена расколом в советском руководстве и в большевистской партии: верхушка партии левых эсеров и многие большевики выступали за "революционную войну" с "германским империализмом". Все эти обстоятельства предопределили крайне тяжелые условия брестского мира и, кроме того, разрыв с Антантой после его заключения.

1. Отношения в Четверном союзе

Поскольку соотношение сил между Германией и ее союзниками (даже Австро-Венгрией!) было совершенно несопоставимым, все они находились в очень высокой степени зависимости от Берлина, о чем свидетельствует, в частности, вышеупомянутый инцидент с попыткой канцлера Бетман-Гольвега не допустить вступления Италии в войну за счет территориальных уступок со стороны Австрии. Тем не менее, по мере осложнения положения Центральных держав, нарастали противоречия и в Четверном союзе.

По мере усиления британской морской блокады нарастали экономические трудности Германии и ее союзников. Списки товаров, объявленных Антантой "военной контрабандой", постоянно росли. Особенно осложнилось положение Германии после вступления в войну Италии. Экономические же ресурсы Центральных держав и оккупированных ими территорий были быстро истощены.

Первыми взбунтовались австрийцы. Уже 14 августа 1918 г. император Карл заявил Вильгельму о необходимости начала переговоров с Антантой, поскольку новой военной зимы Австро-Венгрия не выдержит. Ровно месяц спустя министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Буриан выступил с нотой о созыве конференции для обсуждения вопроса о мире. Это предложение, как известно, было отвергнуто Антантой.

А уже на следующий день началось наступление войск Антанты на Салоникском фронте. Это наступление привело к полному развалу болгарской армии и краху режима Фердинанда Кобургского. По условиям подписанного 29 сентября в Салониках перемирия болгарские части должны были немедленно покинуть греческие и сербские территории. Болгарская армия подлежала демобилизации, а союзники по Антанте могли занять любые болгарские стратегические пункты.

Это был страшный удар по Четверному союзу. Правда, в военном отношении болгарская армия не представляла особой ценности, однако высвободившиеся войска могли нанести удар в тыл разваливавшейся на части Австро-Венгрии. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что "игра проиграна", германское верховное правительство настаивало на немедленном начале переговоров о мире. Это предложение последовало 4 октября от нового правительства, которое возглавил принц Макс Баденский, слывший либералом и англофилом.

Однако это предложение пало на весьма неподготовленную почву. Союзники не торопились начинать переговоры, предпочитая наблюдать прогрессирующий развал Четверного союза. В октябре перестала существовать "лоскутная монархия": Чехословакия и Венгрия объявили о своей полной независимости. Австрийская армия покидала фронт. 3 ноября окончательно сдались Австрия и Венгрия. Армия империи расформировывалась. Южная граница Германии становилась совершенно открытой, а ее положение - совершенно безнадежным.

Как известно, Антанта в полной мере (в Компьене и Версале) воспользовалась этим безнадежным положением поверженного врага. В этой связи следует подчеркнуть, что германская дипломатия несет немалую долю ответственности за крайнее ожесточение ее врагов, которые фактически принудили немцев к полной капитуляции.

Ведь на протяжении всей войны немцы выдвигали совершенно неприемлемые для Антанты предложения о послевоенном мире. Чего стоили, например, условия мира предложенные Германией от 31 января 1917 г.! Германия требовала такие колониальные владения, которые соответствовали бы численности ее населения и ее экономическим интересам. Оккупированные области Бельгии и Франции Германия соглашалась освободить, но при условии "исправления границ" (с учетом немецких интересов), а также денежной компенсации. А 5 ноября 1916 г. Германия и Австро-Венгрия издали декларацию о создании "независимой" Польши, но только из польских губерний, отвоеванных у России.

На самом деле захватнические планы Центральных держав шли еще дальше; предполагалось радикально ослабить Францию, превратить Бельгию в зависимое государство, оттеснить Россию на восток.

Вообще-то главной целью немцев в войне было создание т.н. "Срединной Европы", которая охватывала бы Австро-Венгрию, Францию, Бельгию, Голландию, Данию, Польшу а, возможно, также Италию, Швецию и Норвегию, и являлась бы фактически экономическим союзом под немецким господством. Таким образом, это был своего рода прообраз современного Европейского союза! И если бы немцы действовали в начале ХХ в. так же, как и в конце, т.е. методами экономической экспансии, а не "железом и кровью", очень может быть, что Евросоюз стал бы реальностью столетие тому назад! Увы, история не знает сослагательного наклонения

В любом случае, непомерные немецкие аппетиты свидетельствовали о том, что Берлин не собирается идти на какие-либо компромиссы. Ведь еще 1 августа 1918 г. (!) канцлер Вильгельм публично объявил, что самое страшное уже позади, и победа - не за горами. И поэтому внезапная просьба германского правительства о мире (5 октября 1918 г.), да еще на основе 14 пунктов Вильсона, произвела в Германии ошеломляющее впечатление. Можно себе представить степень доверия немцев к собственному правительству после этого заявления Но еще меньше доверяли Берлину союзники по Антанте, которые в каждой мирном зондаже Центральных держав видели провокацию и подвох.

4) США вступают в войну

Итак, начало 1917 г. характеризовалось (а) взаимным истощением воюющих сторон и (b) ростом экономической зависимости Антанты от Америки. Мы уже приводили данные о степени зависимости Англии, Франции и (в меньшей степени) России от американских поставок, составивших на начало 1917 г. от 3 до 5 миллиардов долларов. Вряд ли без американского продовольствия, хлопка, металлов, транспортных средств, оборудования, снарядов Англия и Франция смогли бы выстоять на протяжении этих двух с половиной лет и даже добиться к началу 1917 г. некоторого военно-экономического превосходства над Германией и ее союзниками.

А поскольку политика это концентрированное выражение экономики (Ленин), то роль Соединенных Штатов в воюющем мире становилась все более весомой и все более проантантовской. В самом деле, могло ли быть иначе, если английская морская блокада переориентировала американские торгово-экономические связи с Европой исключительно на Антанту? А вложив в Антанту миллиарды долларов, Соединенные Штаты не были готовы допустить ее гибели.

Постепенный дрейф США в сторону Антанты стал заметен еще в 1915 г. Правда, еще в 1914 г. настроения в Соединенных Штатах начали постепенно меняться не в пользу Германии; и этому изрядно помогли не только успехи британской пропаганды, но и зверства германской военщины в Бельгии (в частности, разрушение немцами старинного университетского города Лувена).

Однако серьезные сдвиги на политическом уровне начали проявляться лишь в 1915 г. В этом году, с одной стороны, Вашингтон фактически смирился (после нескольких вялых протестов) с британской морской блокадой Германии и Центральных держав, а с другой выступил решительно против германской подводной войны. Этот сдвиг в пользу Антанты был неслучаен; еще до войны объем торговли США с Антантой в 10 раз превышал аналогичный показатель для Центральных держав.

Поэтому для официального Вашингтона потопление английского лайнера Лузитания с 128 американцами на борту было удобным предлогом для дальнейшего охлаждения американо-германских настроений. Истинной же причиной поворота во внешней политике США, по-видимому, была неудача посреднических усилий Вашингтона в январе-марте 1915 г., направленных на поиск мирного решения мирового кризиса. Поездка полковника Хауза, личного представителя президента Вильсона, в Европу закончилась безрезультатно и во многом ввиду позиции Берлина, который выдвинул совершенно неприемлемые условия своего участия в международной конференции под американским председательством (так, немцы требовали от Франции уплаты репараций, сохранения под своим контролем важнейших объектов в Бельгии, передачи части Бельгийского Конго, и т.д.).

Через год, однако, полковник Хауз возобновил свой дипломатический зондаж, но ни о каком "беспристрастном посредничестве" США не было и речи. В течение января-февраля Хауз апробировал в столицах Антанты свой "план мира", который сводился к выдвижению Вашингтоном предложения о созыве мирной конференции на условиях, одобренных Антантой и неприемлемых для Германии. Если Берлин отвергнет эту инициативу, то тогда США вступят в войну на стороне Антанты. 22 февраля 1916 г. Грей и Хауз даже подписали секретный меморандум о возможном вступлении Соединенных Штатов в войну по просьбе Англии и Франции. Однако этот меморандум не означал, разумеется, что США присоединились к Антанте: Америка должна была вступить в войну и послать свои войска в Европу, чтобы с ней начали считаться как с союзной великой державой. А в 1916 г. об этом не могло быть и речи: в Соединенных Штатах шла предвыборная кампания, и президент Вильсон, учитывая общественные настроения, выступал под антивоенными лозунгами. Да и вообще в США всегда были достаточно сильны прогерманские и антианглийские настроения. Более того, постепенное сближение США с Антантой не исключало наличие серьезных разногласий между сторонами по таким, например, проблемам, как свобода морей или будущее Германии.

После завершения предвыборной кампании, однако, когда о миролюбивой риторике можно было забыть, Вильсон резко активизировал американскую политику на европейском направлении. 18 декабря Вашингтон обратился с нотой к воюющим сторонам с предложением определить свои конкретные цели для будущей мирной конференции. Ответы как с той, так и с другой стороны разрезавших Европу окопов был совершенно безрадостным: и Центральные державы, и Антанта, будучи уверенными в победе, выдвинули совершенно неприемлемые для противоположной стороны предложения. Более того, Берлин заявил, что он готов вести лишь прямые переговоры, без американского посредничества.

Этот дипломатический демарш Вильсона, несомненно, имел преимущественно внутреннего адресата: нужно было продемонстрировать американскому обывателю (он же избиратель) миролюбие официального Вашингтона и совершенную неспособность германского руководства к какому-либо компромиссу. Нужно сказать, что Берлин в конце 1916 - начале 1917 гг. сделал все от него зависящее для того чтобы настроить и американскую элиту, и рядового американца против т.н. прусского милитаризма.

Во-первых, 8 января 1917 г. германское правительство приняло решение начать неограниченную подводную войну.

Во-вторых, германское правительство попыталось создать на территории США разведывательно-диверсионную сеть, целью которой был срыв американских поставок Антанте. Был организован ряд диверсий на американских военных заводах и пароходах. Эти диверсии, разумеется, не могли даже в отдаленной степени повлиять на масштабы американского производства и торговли, но зато они настроили значительную часть американского населения против Германии.

В-третьих, последней каплей, переполнившей чашу терпения американцев, была знаменитая телеграмма Циммермана . В этой телеграмме от 16 января 1917 г. А. Циммерман, статс-секретарь германского МИДа, предлагал германскому послу в Мексике вступить в переговоры с мексиканским правительством с целью побудить последнее напасть на Соединенные Штаты и отторгнуть у них Техас, Нью-Мексико и Аризону. Мексиканскому правительству предлагалось также вовлечь в этот альянс и Японию. По общему мнению историков дипломатии, из всех глупостей, совершенных германской внешней политикой на протяжении первой мировой войны, глупость Циммермана была, бесспорно, самой выдающейся. Последствия перехвата британской радиоразведкой этой телеграммы были во всех отношениях гораздо более тяжелыми, чем перехват немцами русских радиограмм во время сражений за Восточную Пруссию в августе 1914 г.

Теперь даже самые закоренелые англофобы и германофилы в Америке были вынуждены замолчать - вступление Америки в войну на стороне Антанты было предрешено.

Нужно сказать, что в Берлине роковым образом недооценили мощь Соединенных Штатов - и именно этим объясняется неописуемое легкомыслие германской правящей верхушки в ее политике на американском направлении. Так, глава германского военно-морского штаба адмирал фон Хольцендорф писал Гинденбургу: "Если правительство Соединенных Штатов вступит в войну, оно одним махом потеряет источник торгового процветания, который дал Соединенным Штатам нынешнюю растущую политическую значимость. Они стоят лицом к лицу с японской угрозой; они не могут ни причинить нам материального ущерба, ни предоставить материальных преимуществ нашим врагам С другой стороны, я даю гарантию, что подводные лодки приведут нас к победе". (Цит. по: А.И. Уткин. Дипломатия Вудро Вильсона. - М.: Международные отношения, 1989. - С. 130).

Революционные события в России (март 1917 г.) до основания потрясли восточный фронт и поставили под вопрос победу Антанты. В этих условиях развал России, казалось, делал победу Четверного союза более чем вероятным. Между тем победа Германии и ее союзников совершенно не отвечала интересам США, ибо в этом случае решающим образом было бы нарушено не только европейское, но и мировое равновесие. Вступление США в войну становилось, таким образом, неизбежным. Это была величайшая дипломатическая победа Антанты - и, одновременно, величайшее поражение Центральных держав, которое и предопределило их поражение в войне.

5) Выводы.

Итак, первая мировая война завершалась совсем не так, как думали политики, военные и дипломаты. Посрамлены были не только генералы, которые, как всегда, готовились к прошлой войне; посрамлены были и те руководители дипломатий великих держав, которые рассчитывали, как всегда, решить все проблемы в привычном формате "европейского концерта".

Не вышло! Войну не удалось локализовать во времени и пространстве: она стала не только мировой, но и затяжной. На протяжении 4 лет и трех месяцев бойни силы ведущих европейских держав были истощены до предела, и одна из военно-политических группировок, на которые была расколота Европа, а именно Антанта, была вынуждена апеллировать за (сначала) экономической, а (впоследствии) и военно-политической поддержкой к внеевропейской силе - Соединенным Штатам Америки .

Таким образом, именно в ходе первой мировой войны Британия была вынуждена уступить некоторые из своих функций мирового гегемона заокеанской республике. Правда, как мы увидим, в то время США сами не были готовы играть эту роль; после первой мировой войны они предпочтут вернуться к привычной политике изоляционизма. Но уже следующее потрясение Европы, в ходе второй мировой войны, окончательно покончило с американским изоляционизмом: Америка раз и навсегда взяла на себя бремя руководства миром.

ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Июльский кризис и начало первой мировой войны

К весне 1914 г. противоречия между европейскими державами достигли большой напряженности. Сложность складывающейся обстановки в немалой степени определялась тем, что противоречия нарастали не только между двумя сложившимися военно-политическими группировками - Тройственным союзом, с одной стороны, и Тройственным согласием, с другой, но и внутри каждой из этих группировок.

Уже давно отойдя от Тройственного союза, Италия, по сути дела, усиливала центробежные силы в этом союзе. Вот почему руководящие военные и политические круги Германии были так заинтересованы в усилении своего влияния в Австро-Венгрии. Эта лоскутная империя стояла перед лицом глубокого кризиса, вызванного ростом национального движения населяющих ее народов, и ее правящая верхушка пришла к выводу, что имеется только один путь предотвратить распад империи: рост вооружений и превентивная война против Сербии, а если потребуется, то и против России.

Главным условием осуществления этого агрессивного курса являлась уверенность в том, что Германия окажет этому курсу полную поддержку. Германские правящие круги были к этому готовы. Германия хотела австро-сербской войны, помогала ее возникновению и прикрывала в ней свою союзницу. По расчету, диктуемому политическими и стратегическими интересами, они опасались, что дальнейшее углубление национального кризиса в Австро-Венгрии может не только ослабить эту союзницу, но и вовсе вывести ее из строя. Это означало бы полную изоляцию Германии на международной арене. Между тем к 1914 г. выполнение новой военной программы успешно завершалось, и это давало явные стратегические преимущества германскому командованию. Правда, уровень морских вооружений еще не достиг намеченной цели, но переговоры с Англией давали основание предполагать, что последняя, по крайней мере, на известный период, останется нейтральной. Политический кризис в Англии и рост ее соперничества с Россией в Иране, казалось бы, подкрепляли этот вывод.

Вопрос об ускорении военной подготовки Австро-Венгрии имел для руководящих кругов Германии особое значение. К началу лета 1914 г. эти круги окончательно пришли к выводу, что германская армия имеет ряд военно-технических преимуществ по сравнению со своими континентальными соперниками и что общая международно-политическая ситуация достаточно благоприятна для того, чтобы военной развязкой на Балканах сделать огромный скачек к завоеванию мировой гегемонии.

В сложной сети общих и местных противоречий было достаточно предлогов для военного столкновения. Вскоре произошло событие, которое послужило предлогом к австро-сербскому столкновению, как исходному очагу возникновения первой мировой войны. Вооруженное столкновение европейских держав началось после сараевского убийства австрийского эрцгерцога Фердинанда.

Германская дипломатия, со своей стороны, делала все возможное, чтобы использовать и обстановку, сложившуюся на Балканах. В этих условиях кайзер счет возможным посоветовать австрийским союзникам воспользоваться создавшейся ситуацией, чтобы крепким ударом по Сербии предотвратить объединение южных славян и окончательно утвердить свое влияние на Балканах. Этот удар открывал перед германским правительством перспективу неимоверного укрепления экономического и политического влияния, охватывающего огромный территориальный комплекс от Гамбурга до Персидского залива, а тем самым вытеснение политического влияния французского капитала на Балканском полуострове, а также в Малой Азии.

Свою главную задачу правящие круги Германии усматривали в том, чтобы не допустить развала многонациональной Габсбургской империи, а вместе с тем и развала существующего австро-германского союза. Правда, в те дни германская дипломатия все еще рассчитывала, что сможет добиться от Италии лояльного выполнения союзных обязательств в случае войны. Однако уже в середине июля 1914 г. она пришла к выводу, что за эту лояльность Италия потребует крупной компенсации.

Если Франция и Россия с самого начала июльского кризиса добивались поддержки Англии, то Германия и Австро-Венгрия стремились заручиться обещанием Англии придерживаться политики нейтралитета. Циничный торг с Англией, предпринятый германской дипломатией, не принес ей успеха. Великобритания вставала на путь борьбы со своим германским соперником, и в политических кругах Берлина впервые за время кризиса обнаружилось некоторое смятение. На Балканах уже вспыхнул пожар войны. Во всех странах Европы военные приготовления шли полным ходом. Каждое из европейских правительств стремилось прикрыть эту подготовку, выиграть время, свалить ответственность за войну на своего противника.

28 июля 1914 г. с согласия Германии Австро-Венгрия начала войну против Сербии. Русское правительство ответило мобилизацией, а когда Германия потребовала прекратить ее, Россия отклонила этот ультиматум. Германия 1 августа вступила в войну с Россией. В Германии была объявлена давно и тщательно подготовлена мобилизация. В целях быстрого проведения плана Шлиффена германский генеральный штаб требовал немедленного объявления войны Франции.

Осуществляя план Шлиффена, дополненный Мольтке, германская армия вторглась в пределы Бельгии, и 3 августа Германия объявила войну Франции. Тотчас же английское правительство направило Германии ультимативную ноту, которая как заранее было известно, будет неприемлема. Вместе с европейскими державами в войну были вовлечены их колонии, и война стала мировой.

Мир был поставлен перед совершившимся фактом - мировая война началась.

Борьба воюющих блоков за союзников.

Причиной первой мировой войны было столкновение интересов европейских держав. Хотя правящие круги каждой из великих держав не упускали из вида возможность расширения своих колониальных владений, главным очагом противоречий была Европа.

В конце августа масштабы войны расширились: Япония объявила войну Германии. В ее цели входило захватить немецкие колонии на Дальнем Востоке и в Тихом океане. В январе 1915 г. Япония предъявила китайскому правительству «двадцать одно требование» о предоставление ей особых экономических и политических прав в Китае. Эти требования предусматривали передачу Японии немецких угольных концессий, открытие дополнительных пунктов и портов для японской торговли; увеличения сроков аренды Квантунской области; назначение при китайском правительстве японских политических, финансовых, экономических и военных советников. Китайское правительство под нажимом японских угроз и по совету США и Англии было вынуждено принять этот ультиматум с небольшими изменениями.

В начале сентября стал проясняться стратегический замысел Германии, стремившейся разбить союзников поодиночке. Это ускорило ход англо-франко-русских переговоров, в ходе которых была подписана Лондонская декларация 1914 г. о не заключении сепаратного мира с Германией и ее союзниками.

Нейтральные страны - Швейцария, Испания, Голландия, Дания, Швеция и Норвегия - стали полем соперничества воюющих держав.

Как только началась война, президент США В. Вильсон предложил воюющим свое посредничество для урегулирования конфликта. Но это посредничество никому не было нужно, поскольку обе стороны были уверены в победе.

Под давлением Германии Османская империя была втянута в войну против стран Антанты, и Россия была вынуждена создать фронт в Закавказье. На стороне Антанты против Османской империи выступил Египет

В ноябре 1914 г. Германия пыталась начать переговоры о мире с Францией, но она отклонила возможность таких переговоров. Французская программа мира включала следующие задачи: возвращение Эльзаса-Лотарингии; приобретение африканских колоний; разрушение германского могущества; присоединение к Англии Ганноверского королевства; приобретение Англией колоний; возвращение Шлезвига и Гольштейна к Дании; поддержать Россию в вопросе о проливах; расчленение Австро-Венгрии; присоединение Польши к России; создание сильной Сербии.

Интенсивная деятельность германской дипломатии, направленной на поиск контактов с видными государственными деятелями Франции не увенчались успехом.

Известно, что программа Германии включала трансформацию Бельгии в вассальное государство, аннексию Льежа, Варвье, Антверпена. Германия также хотела присоединить бельгийское Конго. Но, встав перед необходимостью вывести из войны ту или иную сторону, Германия начала зондаж в Бельгии. Поиски сепаратного мира с Бельгией оказались безрезультатными.

В ноябре 1914 г. русский посол в Лондоне передал своему правительству заявление британского министра иностранных дел Э. Грея, что в случае разгрома Германии судьба Константинополя и проливов не может быть решено «иначе, как сообразно интересам России». К английской точке зрения присоединилась Франция. В результате было подписано секретное англо-франко-русское соглашение о проливах, которое предусматривало включение Константинополя и проливов в состав Российской империи. Это было первое тайное соглашение держав Антанты о разделе Турции.

В 1915 г. обострилась дипломатическая борьба вокруг Италии. В начале первой мировой войны Италия, учитывая пацифистские настроения в стране, и то, что ее территория очень уязвима для англо-французского флота, уклонилась от выполнения своих союзнических обязательств и опубликовало декларацию о нейтралитете. В это же время итальянская дипломатия начала секретные переговоры со странами Антанты о возможном вступлении Италии в войну на их стороне в обмен на территориальные компенсации. Параллельно Италия вела переговоры и с австро-германским блоком.

После того, как Англия и Франция, а под их нажимом и Россия согласились удовлетворить обширные итальянские претензии, был подписан Лондонский договор 1915 г. Этот договор определил условия вступления Италии в войну на стороне Антанты, со странами которой она должна была заключить военные и морские конвенции. В качестве компенсации Италии был обещан ряд территорий: Трентино, Тироль до Бреннера, Горица, Градиска, Триест и вся Истрия, включая острова в этом заливе, Далмация, Валона, Додеканесские острова. Албанию предполагалось разделить между Черногорией, Сербией и Грецией. Союзники согласились в случае раздела между ними Турции предоставить Италии равноценную часть в средиземноморских владениях Турции, а также равноценную компенсацию в Африке в случае увеличения Англией и Францией своих африканских владений. В мае 1915 г. Италия объявила войну Австро-Венгрии, а на следующий год - Германии.

Руководители австро-германского блока добились вступления Болгарии в соглашение с Германией и Османской империей, пообещав ей в обмен часть территории Сербии, Греции, Румынии, Турции. Тем самым был создан Четверной союз Германии, Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарии. Со времени наступления на Румынию в странах Четверного союза строились планы заключения сепаратного мира с восточным партнером.

Зависимость России от союзников стала особенно очевидной осенью 1915 г., когда они делали все возможное, чтобы втянуть в войну Румынию. Но так как и у Румынии и у России были общие виды на Бесарабию, то Англия и Франция решили нажать на Россию. В сентябре 1915 г. русское правительство получило из Франции сообщение о том, что Россия должна пожертвовать частью Бесарабии в пользу Румынии. Союзники угрожали пересмотреть договор о Константинополе и проливах.

Германия использовала все возможности связаться с правительственными кругами в России. С февраля 1915 г. имели место попытки воздействия на Россию через скандинавские страны. В декабре 1915 г. Германия и Турция одновременно пытались склонить Россию к сепаратному миру. От переговоров с Турцией Россия была вынуждена отказаться, так как со стороны Франции были выдвинуты серьезные возражения.

По мнению русского правительства, проект «будущего мира» должен был: сокрушить могущество Германии; добиться территориальных изменений на основе «национального» принципа; присоединить к России нижнее течение Немана и Восточную Галицию; к Польше присоединить восточную Познань, Силезию и Западную Галицию; вернуть Франции Эльзас и Лотарингию и по ее усмотрению часть прусской Рейнской провинции; значительные территориальные приращения Бельгии; вернуть Шлезвиг-Гольштейн Дании; восстановить Ганноверское королевство; расчленить Австро-Венгрию на Венгрию, Австрию и Чехию; присоединить к Сербии Боснию, Герцеговину, Далмацию и северную часть Албании; Англии, Франции, Японии отдать германские колонии, потребовать от Германии и Австрии контрибуции; проливы должны принадлежать России, а Константинополь стать вольным городом. То есть, Россия выдвигала свои захватнические цели, а для того, чтобы их достичь, нужна была поддержка союзников. Вот почему русское правительство включило в свой план будущего устройства пункты, выгодные союзникам и обещало бороться за их осуществление.

Таким образом, первый период первой мировой войны характеризовался активной деятельностью германской дипломатии по заключению сепаратного договора с одной из враждебных стран с целью раскола коалиции.

Под сильным нажимом стран Антанты Греция дала свое согласие на высадку не ее территории англо-французских и сербских войск, создавших против сил Четверного союза на Балканах Салоникский фронт.

Дипломатическая борьба за выход из войны.

Накануне секретных англо-франко-русских переговоров 1915 г. Англия и Франция потребовали от России признания их притязаний на арабские страны взамен признания требований царского правительства относительно Константинополя и проливов. В ходе этих переговоров обнаружились серьезные разногласия между Англией и Францией по вопросу о разделе арабских стран. Чтобы урегулировать их в ноябре 1915 г Лондоне начались переговоры, завершившиеся подписанием соглашения Сайкс-Пико 1916 г.

Это было компромиссное соглашение, по которому арабские страны делились на пять зон: «синяя зона», включавшую Западную Сирию и Ливан, отходила в непосредственное владение Франции; «красная зона», включавшую южную часть Ирака, а также несколько Палестинских портов, отходила в непосредственное владение Англии; «коричневая зона», включавшую Палестину, отходила под международное управление; зона «А», включающая Восточную Сирию и Мосульский вилайет, составляла сферу влияния Франции и зона «Б», включавшая Трансиорданию и Центральный Ирак, входила в сферу влияния Англии. Соглашение Сайкс-Пико было подписано в глубокой тайне не только от арабских государств, но и от союзников.

Проблема мира для воюющих стран возникла осенью 1916 г., когда начальник германского генерального штаба Фалькенгайн обратился к своему правительству с предложением о том, чтобы Германия взяла в свои руки инициативу в деле налаживания мира со странами Антанты. Это предложение не вызвало возражений со стороны германского императора Вильгельма II. Ему было ясно, что война на истощение людских и материальных сил не приведет к победоносному исходу и возможности диктовать условия мира. Таким образом, страны Антанты стали объектом германского мирного зондирования.

Шансы на русско-германское примирение были благоприятными. К декабрю 1916 г. царь одобрил план выхода из войны. В литературе немало говорится о тайных германо-русских контактах, имевших место в начале 1917 г. В этих контактах принимали участие тайные эмиссары германских союзников - Австро-Венгрии и Болгарии.

Революционные события в России существенно изменили ход войны. 6 апреля 1917 г. США объявили войну Германии, а вместе с ней и 14 государств Латинской Америки.

«14 пунктов» В. Вильсона.

Советская Россия после Октябрьского переворота 1917 г. вела переговоры с Германией и ее союзниками о заключении сепаратного мира. Страны Антанты, стремясь помешать заключению сепаратного мира, разрабатывали свой план окончания войны.

Существенное значение имела программа президента США В. Вильсона. 8 января 1918 г. в послании конгрессу он изложил программу с условиями мира и принципами послевоенного устройства мира, вошедшую в историю под названием «14 пунктов». Программа В. Вильсона легла в основу мирных договоров, суть которой заключалась в демократическом переустройстве мира.

Эта программа предусматривали следующие принципы:

1) открытые мирные переговоры и договоры, тем самым непризнание всех тайных договоров и соглашений;

2) принцип свободы морей;

3) принцип свободы торговли - устранение таможенных барьеров;

4) установление гарантий, обеспечивающих сокращение вооружений;

5) беспристрастное урегулирование колониальных вопросов;

6) освобождение Германией всех оккупированных ею российских территорий, предоставление России возможности определить свою национальную политику и вступить в сообщество свободных наций;

7) освобождение и восстановление Бельгии;

8) возвращение Франции оккупированных Германией территорий, включая Эльзас и Лотарингию;

9) исправление границ Италии;

10) предоставление народам Австро-Венгрии автономии;

11) освобождение Германией оккупированных территорий Румынии, Сербии и Черногории; предоставление Сербии выхода к морю;

12) самостоятельное существование турецких и автономию национальных частей Османской империи, и открытия черноморских проливов;

13) создание независимой Польши;

14) создание «всеобщего союза наций (Лиги Наций) в целях предоставления взаимных гарантий политической независимости и территориальной целостности, - равно большим и малым государствам».

Брестский мирный договор.

Однако первоначально Германия согласилась на мирные переговоры с Советской Россией, которые проходили в Брест-Литовске. Германия вступала в переговоры «по военным соображениям, желая скорее заключить мир с Россией...», и попытаться добиться реванша на Западном фронте. Кроме того Германия стремилась к расширению сырьевой базы.

Переговоры в Брест-Литовске велись в крайне не выгодных для России условиях: германские войска стояли под городом. 3 марта 1918 г. представителями Советской России, с одной стороны, и представителями стран Четвертного союза (Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции) - с другой подписан был Брестский договор, который состоял из 14 статей, 2-х заключительных протоколов и 4-х дополнительных договоров - русско-германского, русско-австро-венгерского, русско-болгарского и русско-турецкого.

По договору от России отторгались значительные территории: Польша, Литва, часть Белоруссии и Лифляндии (современная Латвия). Одновременно Россия должна была вывести оттуда войска. Германия сохраняла за собой большую часть Рижского залива, Моонзундские острова. Округа Ардаган, Карс и Батум передавались Турции. Кроме того, Россия должна была провести полную демобилизацию армии и флота. Договор предусматривал после его ратификации возобновление дипломатических и консульских отношений между Советской Россией и Германией и другими государствами Четвертного союза. Специальные предложения к договору определяли обязательства России предоставить Германии значительные торгово-экономические льготы и преимущества.

Таким образом, ценою огромных уступок, советское правительство заключило мир с Четверным союзом. Мир для России оказался грабительским, тем не менее, он был ратифицирован IV Всероссийским съездом Советов 15 марта 1918 г., однако в первые дни Ноябрьской революции в Германии Брестский мир был аннулирован Россией.

Заключение мира стало непосредственной задачей в 1918 г. так как, с одной стороны, одна из борющихся коалиций терпела поражение на военном фронте, а с другой, для центральных держав была еще и угроза революционного выхода из войны по примеру России.

Введение

Заключение

Литература

Введение

Актуальность темы.

В наступившем году исполняется 100 лет со дня начала Первой мировой войны. Первая мировая война считается одной из самых кровопролитных войн в истории человечества, которая отмечена огромным количеством войн.

Говоря о причинах начала Первой мировой войны, необходимо уточнить, что поражение в Русско-японской войне и революция 1905 - 1907 гг. внести сложности, в которых приходилось действовать русской дипломатии, тем более что на мировой арене произошли весьма существенные изменения.

В данный период времени наблюдается усиление соперничества между Англией и Германией, что привело к формированию в Европе двух противостоящих блоков.

Состояние российского общества, раздираемого, прежде всего, социальными противоречиями, подорванными финансами страны ещё с времён Русско-японской войны, деморализованная бесславным концом дальневосточной кампании русская армия, незавершённые её перевооружение и восстановление боеспособности, - всё это усложняло возможности русской дипломатии.

Перед царизмом стояла и общая задача приспособления деятельности государственного аппарата, в том числе его внешнеполитического ведомства, к новым условиям, созданным появлением российского парламента и провозглашением политических свобод.

Перед самодержавием стояла не простая задача в выборе союзников. Не следует забывать, что Германия оставалась одним из важнейших экономических партнёров России: доля германских товаров составляла больше 30 % русского импорта, и, соответственно, почти 50 % экспортируемой сельскохозяйственной продукции шла на немецкий рынок. Однако наступление германских капиталов в страны Ближнего и Среднего Востока неминуемо вело к ослаблению влияния в этих регионах России и, кроме того, серьёзно угрожало её стратегическим интересам, прежде всего на Балканах, в зоне черноморских проливов.

Но Россия отказалась от сближения с Германией, свидетельством чему явился провал попытки Вильгельма II в 1905 г. навязать Николаю II Бьёркское соглашение, предусматривавшее взаимную помощь обеих стран во время военных конфликтов в Европе.

Хотя франко-русский союз уже существовал не один год, но его объединение с англо-французской Антантой было проблематичным. Англия оставалась для России не только традиционно недружественным государством, но и одним из активных сторонников Японии, внесшим свою лепту в маньчжурскую катастрофу России.

Сложность выбора союзников усугублялась обострением противоречий с Австро-Венгрией, экономические и политические позиции которой на Балканах продолжали усиливаться. Не уменьшалась для России ни актуальность, ни сложность задачи сохранения на Дальнем Востоке хотя бы оставшихся позиций. Отсюда вытекала необходимость выработки такого внешнеполитического курса, который позволял бы избежать значительных уступок и в то же время не доводить дело до опасных осложнений.

Обострение борьбы великих держав за передел мира, столкновение старых колониальных империй с новыми претендентами на территориальные захваты, обострение внутренних противоречий в Османской и Австро-Венгерской империях, нарастание внутреннего кризиса в России, оказавшейся в годы Русско-японской войны в состоянии международной изоляции, - всё это стало фоном на котором строились международные российские дипломатические отношения.

Цель данной работы - определить причины поражения Восточно-Прусской операции 1914 года.

рассмотреть внешнюю политику России накануне Первой мировой войны;

исследовать действия русской армии в ходе боевых действий 1914 года.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

Внешняя политика России накануне первой мировой войны

Большая европейская дипломатия конца XIX - начала XX в. опиралась на систему блоков и противовесов. Неустойчивое мирное равновесие несколько десятилетий поддерживалось невозможностью ни одной из великих держав начать войну против другой один на один, как это было в 1870 г. между Пруссией и Францией. Окончательно состав блоков определился 1907-1908 гг., когда Российская и Британская империи разрешили противоречия, сохранявшиеся в важнейших зонах соприкосновения имперских интересов: в Афганистане, Тибете и Персии.

Так, в 1906 - 1914 гг. на международной арене происходит дальнейшее обострение противоречий между империалистическими державами, что, в конечном счёте, привело к развязыванию в 1914 г. Мировой войны. Основное соперничество было между ведущими европейскими странами - Англией и Германией, возглавлявшими два противостоявшие друг другу военно-политических блока - Тройственный союз и Антанту.

В правящих кругах России по вопросам внешней политики сложились две группировки - проанглийская и прогерманская. Большинство русских помещиков и буржуазия выступала за сближение с Англией против Германии. Особенно настойчиво зазвучал их голос после поражения в войне с Японией и в связи с ростом германских экспансионистских устремлений. Крайне правые, реакционная часть помещиков и придворная знать, ориентировались на Германию. Эта группа была небольшой, но весьма влиятельной. Её поддерживали некоторые министры и дипломаты.

Николай II проявлял присущие ему колебания. В конечном счёте, победила ориентация на сближение с Англией. Эту ориентацию поддерживала и союзница России Франция, заключившая в 1904 г. С Англией "сердечное согласие" (военно-политический союз).

Англия со своей стороны охотно шла на сближение с Россией, видя в ней противовес Германии. К тому же позиции России на Востоке после поражения её в войне с Японией были существенно ослаблены, так что в этом регионе Россия уже не предоставляла для Англии серьёзного соперника. В мае 1906 г. Английское правительство обратилось к российскому, с предложением начать переговоры о заключении соглашения и получило положительный ответ.18 августа 1907 г. в Петербурге Англия и Россия подписали соглашение о разграничении их интересов в Иране, Афганистане и Тибете. Иран был поделён на три зоны: северную - сферу влияния России, юго-восточную - сферу влияния Англии и среднюю - нейтральную, в которой создавались равные возможности каждой из договаривающихся сторон. Устанавливался совместный контроль над источниками доходов Ирана с целью обеспечить исправные платежи иранским правительством по государственным займам. Две державы брали на себя функции "охраны порядка" в Иране на случай каких-либо социальных потрясений. Афганистан был признан сферой влияния Англии, т.е. признавался её протекторат над этой страной, но с условием - не допускать на её территории мер, "угрожающих России". Стороны договорились уважать территориальную целостность Тибета. Данное соглашение о разделе сфер влияния на востоке по сути дела оформило союз между Англией и Россией. Завершилось создание Антанты (Тройственного согласия) - военно-политического блока Франции, Англии и России.

Действительно, теперь война против любой из трех стран почти автоматически означала и войну против двух других. Антанте противостоял Тройственный союз Германии, Австро-Венгрии и Италии, но Италия была относительно слабым союзником. Таким образом, Россия, а не Германия следовала старому правилу Бисмарка: "Держаться втроем, пока сомнительным равновесием распоряжаются пять великих держав". Правило стало особенно актуальным после 1905 г., когда государственные интересы России снова обратили ее в сторону Турции и Балкан. Это было связано с тем, что поражение в русско-японской войне вновь поставило на повестку дня проблему участия в международной торговле через Черное море и связанную с ним систему проливов - в Средиземное. Как заявляли в Министерстве торговли и промышленности России, комиссия которого обследовала балканский и ближневосточный рынки, "Турция и Балканы - это золотой колодец, из которого Западная Европа черпает большими ведрами, а мы сидим около в раздумье: плюнуть или подождать".

Направление, несколько десятилетий бывшее второстепенным, с конца 1900-х гг. вновь приобрело первостепенное значение. Но недаром еще мудрый Бисмарк предупреждал, что "какая-нибудь проклятая глупость на Балканах" явится искрой, которая зажжет пожар большой войны.

При содействии Англии и Франции были нормализованы отношения России с Японией: в июне 1907 г. подписаны русско-японский торговый договор, рыболовная конвенция и соглашение по политическим вопросам. В открытой части соглашения заявлялось о соблюдении обеими странами статус-кво на Дальнем Востоке, а в секретной части определялись сферы влияния. Для Японии таковыми становились Южная Маньчжурия и Корея, а для России - Северная Маньчжурия и Внешняя Монголия. Русско-японские соглашения 1910 и 1012 гг. не только подтвердили это, но и предоставили более широкие права Японии в Корее, а России в Монголии. Опираясь на эти соглашения, Япония аннексировала Корею. Россия по договорённости с Китаем добилась в 1912 г. провозглашения автономии Внешней Монголии под русским протекторатом. В 1913 г. Япония предложила России заключить военно-политический союз, но в то время не встретила положительного отклика. Этот союз был фактически оформлен в 1916 г., в ходе первой мировой войны.

Со стороны Германии ещё летом 1905 г., на завершающем этапе русско-японской войны, была предпринята попытка оторвать Россию от союза с Францией. В июле того же года германский император Вильгельм II нанес визит Николаю II, отдыхавшему на финском острове Бьёрке. Здесь ему удалось уговорить русского царя подписать договор о взаимной помощи России и Германии в случае нападения на одну из договаривающихся сторон какой-либо третьей европейской державы. Договор должен был вступить в силу по окончании русско-японской войны. По своему смыслу он был направлен против Франции, что лишало Россию её основного союзника и кредитора. Вскоре русской дипломатии удалось дезавуировать договор. Вильгельму II было сообщено, что взятые Россией обязательства не распространяются на случай войны Германии с Францией. Это был дипломатический отказ, и договор не вступил в силу.

Накануне мировой войны взрывоопасный характер приняли события, развернувшиеся на Балканах. В этом регионе, имеющем важное экономическое и стратегическое значение, сталкивались интересы ведущих европейских держав. Собственные интересы преследовались и странами этого региона, стремившимися расширить свои территории за счёт слабеющей Турции или же друг друга, что приводило к серии военных конфликтов.

Первая искра взлетела в 1908 г., когда Австрия в нарушение международных договоров присоединила к своей территории Боснию и Герцеговину с 2 млн. сербского населения.

Между австро-венгерским и российским министрами иностранных дел была достигнута устная договорённость о согласии русской стороны на присоединение Боснии и Герцеговины к Австро-Венгрии, при условии, что последняя возьмёт на себя обязательство на специальной международной конференции поддержать требование России об открытии черноморских проливов для всех её судов и о закрытии их для военных судов других стран. Австро-Венгрия согласилась также на предоставление полной независимости Болгарии. Попытка России договориться с Парижем, Лондоном и Берлином о созыве такой конференции успеха не имела. В сентябре 1908 г. Австро-Венгрия воспользовавшись провозглашением Болгарии независимым королевством, объявила об аннексии Боснии и Герцеговины. Россия, Турция и Сербия заявили протест. Но он не был поддержан Англией и Францией, не заинтересованных в изменении режима проливов, чего добивалась Россия. Германия решительно встала на сторону Австро-Венгрии и потребовала от России признать аннексию Боснии и Герцеговины, а также отказаться от попыток созвать европейскую конференцию. Россия, дабы уклониться от военного конфликта, вынуждена была уступить. Твёрдую позицию по этому вопросу занимал Столыпин. Он требовал избежать любыми средствами военного конфликта, считая, что "развязать войну - значит развязать силы революции". К тому же Россия не была готова к войне.

Это позорное поражение российского МИДа, названное "дипломатической Цусимой", повлекло отставку Извольского. Новым министром был назначен С.Д. Сазонов, во многом следовавший прежнему курсу. При нём была предпринята попытка добиться "умиротворения" с Германией за счёт экономических уступок. В 1911 г. было заключено Потсдамское соглашение, в соответствии с которым Германия признавала интересы России в Иране, а Россия обещала не препятствовать строительству стратегической железнодорожной линии Берлин - Багдад и выступить посредником в конфликте Германии и Франции из-за Марокко.

Одновременно в правительстве крепло убеждение, что единственным средством успешной борьбы с проникновением Германии на Балканы может стать сближение России с Турцией, а затем объединение Турции, Болгарии, Сербии и Черногории (по возможности Греции и Румынии) в союз под эгидой России. Правда, теперь специально подчёркивалось, что должен эффективно действовать и союз России с Англией и Францией. Все эти усилия русской дипломатии встречали противодействие со стороны Германии и Австро-Венгрии, желавших создать турецко-болгарско-румынскую коалицию против Сербии и Черногории. Непреодолимым препятствием на пути к балканскому союзу, который планировала Россия, оказались споры между Константинополем, Софией, Белградом и Афинами по вопросу об автономии Македонии. Кроме того Франция добивалась от Турции концессии на железную дорогу в районе, на преимущественные интересы в которой претендовала Россия.

Обнаружились попытки Англии усилить своё влияние в Тегеране, что вызвало дополнительную напряжённость в русско-английских отношениях. Окончились неудачей и русско-турецкие переговоры, на которых Россия, используя конфликт Турции с Италией, добивалась согласия на открытие проливов для кораблей русского военного флота с гарантией неприкосновенности европейских владений Турции. При настойчивом содействие со стороны России в марте 1912 г. был подписан сербско-болгарский союзный договор.

Война против Турции в случае конфликта с ней между Грецией и Болгарией, Грецией и Сербией. Русское правительство надеялось удержать союзников от нежелательных для себя осложнений на Балканах. Однако и здесь русскую дипломатию поджидала неудача - ей не удалось не допустить вооружённого конфликта между Балканским союзом и Турцией.

Балканские войны 1912 и 1913 гг. стали крахом надежд России играть роль великой державы на Балканах, регулируя отношения между малыми государствами региона, их отношения с Турцией и заинтересованными европейскими державами и осуществляя контроль над проливами.

В итоге всех внешнеполитических усилий царского правительства оказывалось, что именно в самом взрывоопасном для Европы Балканском регионе Россия была на грани столкновения с Германией и Австро-Венгрией, на сторону которых явно склонялись Болгария и Турция. При этом к середине 1914 г. Россия со всей очевидностью могла рассчитывать только на поддержку Франции, Сербии и Черногории.

Позиция Англии оставалась неопределённой вплоть до июльского кризиса 1914 г. Положение России в системе международных отношений накануне мировой войны свидетельствуют, что самодержавию не удалось в третьеиюньский период восстановить силу и влияние страны как ведущей державы.

Последние годы перед первой мировой войной были отмечены невиданной гонкой вооружений. Резко возросли военные ассигнования, расширился численный состав армий и увеличился срок службы. Россия в 1910 г. начала реорганизацию армии, а в 1913 г. приняла "Большую программу по усилению армии", восстановлению и расширению военного флота, выполнение которой должно было быть завершено к 1917 г. Однако Германии удалось осуществить свою военную программу на три года раньше. Завершила приготовления к войне и Австро-Венгрия. Весной 1914 г. она разработала план нападения на Сербию, решив воспользоваться для развязывания войны начавшимся объединением Сербии с Черногорией или любым иным предлогом.

Россия в первой мировой войне

Поводом к войне послужили события на Балканах летом 1914 г. Австро-Венгрия назначила на конец июня в оккупированной ею Боснии на границе с Сербией проведение провокационных военных маневров. Приехавший в боснийский город Сараево наследник австрийского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд в день открытия маневров 15 (28) июня был убит студентом Г. Принципом, связанным с сербской националистической организацией. В Австро-Венгрии вспыхнула военная истерия. Начальник австро-венгерского штаба заявил, что необходимо немедленно объявить войну Сербии. Усиленно подталкивал Австро-Венгрию к решительным действиям германский кайзер Вильгельм II, который рассматривал данный момент как самый подходящий для развязывания военного конфликта, даже если он приведёт к войне с Россией, Францией и Англией.

Заручившись обещанием Германии о поддержке, Австро-Венгрия 10 (23) июля предъявила Сербии жёсткий ультиматум, который содержал требования, нарушавшие её суверенитет: введения на её территорию ограниченного контингента австрийских войск якобы для "защиты" находящихся там австрийских граждан, а также допуска для расследования убийства Франца-Фердинанда следователей из Вены. Россия, стремясь предотвратить военный конфликт, потребовала от Австро-Венгрии продлить срок ультиматума, а Сербии посоветовала принять его, за исключением пункта о вводе на её территории австрийских войск. Николай II направил Вильгельму II телеграмму, предлагая ему "удержать" Австро-Венгрию от военных действий против Сербии. Однако эти шаги русского правительства не увенчались успехом. 28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну, и в тот же день подвергла обстрелу из тяжёлых орудий Белград.

Австрийский ультиматум нельзя было принять, а это означало войну через 48 часов. Чудо техники - телеграф - позволяло Николаю II быстро обмениваться телеграммами со своим "дядей Вилли" - германским кайзером Вильгельмом II. Однако даже такая оперативная связь не помогла. Кайзер просил Россию "остаться зрителем", но сам поддержал действия австрийцев. В свою очередь австрийцы объявили Сербии войну и начали военную мобилизацию, по которой войска разворачивались и против России. Николай не мог не ответить объявлением мобилизации русской армии. Кайзер не противостоял австрийской мобилизации, но русскую не просто осудил, а объявил враждебной. В свою очередь Франция заверила Россию в том, что выполнит свои союзнические обязательства.

(3) июля Николай II подписал указ о всеобщей мобилизации. Германия потребовала к 12 часам 19 июля (1 августа) приостановить её, а когда срок этого требования истёк, официально заявила о "состоянии войны" с Россией.3 августа Германия объявила войну Франции и немедленно направила свои корпуса против неё через территорию Бельгии. 4 августа под предлогом нарушения нейтралитета Бельгии немецкими войсками Англия объявила войну Германии. 6 августа в войну с Россией вступила Австро-Венгрия, а 23 августа войну Германии объявила Япония, которая решила воспользоваться военным конфликтом в Европе, чтобы захватить германские колонии на Дальнем Востоке. Так военный конфликт на Балканах вылился в мировую войну, в которую были втянуты 33 государства. К австро-германскому военному блоку впоследствии присоединились Турция и Болгария, к Тройственному согласию (Антанте) - ряд других стран.

Россия вступила в войну неподготовленной. Германия, стремясь упредить Россию - наиболее серьёзного её военного противника, предприняла все усилия, чтобы развязать военный конфликт как можно раньше. Для неё важно было избежать одновременного ведения военных действий на два фронта. Ещё на рубеже XIX - XX вв. фельдмаршалы Шлиффен и Мольтке разработали план "молниеносной войны" с Францией. Германские стратеги рассчитывали, разгромив Францию, обратить освободившиеся войска против России. Они принимали во внимание, что договорённостью России с Францией для мобилизации и сосредоточения русской армии на западных границах устанавливался 40 дневный срок.

Следуя этому плану, немецкое командование бросило основные силы против Франции. В течение нескольких дней немецкие войска прошли Бельгию, вошли в пределы Франции и, разгромив стоявшие пред ними соединения, повели стремительное наступление на Париж. Положение Франции оказалось критическим. Немецкие войска находились уже в 120 км от её столицы. Французское правительство обратилось к России с просьбой о скорейшем наступлении русских войск. Россия, чтобы спасти Францию от разгрома и предотвратить выход её из войны, начала военные действия на германском фронте, не завершив ещё мобилизации и развёртывания всех армий. 4 (17) августа 1914 г. силы Северо-Западного фронта начали операцию в Восточной Пруссии. Сначала наступление русских армий шло успешно, хотя разобщено и несогласованно.

Начало военных действий в Восточной Пруссии заставило германское командование направить туда два корпуса с западного фронта, приостановив движение к Парижу. Усилив группировку войск в Восточной Пруссии и пользуясь несогласованностью действий двух русских армий, немецкое командование нанесло им поражение. Потери их составили 170 тыс. человек, а остатки русских армий были вытеснены из Восточной Пруссии. Ценою гибели этих русских армий Париж был спасён.

Одновременно с боями в Восточной Пруссии началось крупное сражение в Галиции. Эта операция, длившаяся более месяца, была проведена русским командованием успешно. В середине 1914 г. был занят г. Львов. Австро-венгерские войска откатились от р. Сан. Русские армии окружили крупную крепость Перемышль (она капитулировала в начале марта 1915 г.) и оказались в 80 км от Кракова, продвинувшись, таким образом, на 300 км. В ходе 33-дневных боёв Австро-Венгрия потеряла 400 тыс. человек. Германия направила крупные соединения для стабилизации фронта. К середине сентября 1914 г. продвижение русских войск здесь было приостановлено.

Галицийское сражение сорвало план германского генштаба, рассчитывавшего на оборону восточного фронта силами Австро-Венгрии. Этот фронт приобрёл для Германии решающее значение. Концентрация немецких войск на нём постепенно увеличивалась.

В октябре-ноябре 1914 г. на территории Польши были проведены две крупные военные операции - Варшавско-Ивангородская, в которой с обеих сторон участвовало свыше 900 тыс. человек и которая продолжалась весь октябрь, и Лодзинская, в которой действовало свыше 600 тыс. человек. В ходе кровопролитных боёв немецкому командованию удалось снять угрозу вторжения в пределы Германии и даже несколько передвинуть линию фронта вглубь польской территории. Однако нанести русским войскам серьёзное поражение, как планировалось, оно не сумело. И русские и Австро-германские армии были обескровлены. Русские потери убитыми, ранеными и пленными превышали 2 млн. человек, австро-германские, по данным немецкого генштаба, - 950 тыс. человек (в том числе свыше 700 тыс. австрийцев). Обе стороны перешли к оборонительной, позиционной войне, длившейся около трёх месяцев. Бои на восточном фронте оказали большую поддержку союзникам России, которые действовали на западном фронте, где потери немцев составили свыше 750 тыс. человек. И здесь немецкая армия перешла к обороне. Был сорван немецкий план в короткий срок разгромить англо-французские войска.

Исходя из итогов кампании 1914 г., немецкое командование принимает решение сосредоточить в ближайшее время усилия на восточном фронте для нанесения серьёзного поражения русской армии, с тем, чтобы впоследствии нанести решающий удар по англо-французской армии на западном фронте.

В ходе кампании 1914 г. к Австро-германскому блоку присоединилась Турция. Ещё в середине августа 1914 г. она заключила с Германией секретный военный союз. Однако некоторое время Турция занимала выжидательную позицию и даже вступала в переговоры с Россией о заключении союза с ней. В течение августа проходила мобилизация турецкой армии.10 августа Турция пропустила в Чёрное море немецкие военные корабли "Гебен" и "Бреслау", а затем формально "приобрела" их вместе с немецким командами.

В ночь на 29 октября без объявления войны турецкий флот напал на Севастополь, Одессу и другие черноморские порты. В ответ на эту акцию Россия объявила войну Турции. Начались военные действия в Закавказье. Здесь Россией была сформирована Кавказская армия численностью 170 тыс. человек. Турция сосредоточила на этом фронте 200-тысячную армию. До декабря 1914 г. проходили упорные бои на батумском и эрзерумском направлениях. Сначала туркам сопутствовал некоторый успех, объяснимый внезапностью нападения на русские, ещё не развернувшиеся по фронту, корпуса.

Но в ходе русского контрнаступления турецкая армия была разбита, потеряв около 80 тыс. человек. Это облегчило положение англо-французских войск, действовавших против Турции в Месопотамии и Сирии, ибо для того, чтобы приостановить дальнейшее наступление русских армий вглубь Турции, её командованию пришлось снять ряд корпусов с этих фронтов и бросить в Закавказье.

В начале января 1915 г. русская Ставка разработала план наступательных действий в двух направлениях: заняв плацдарм в Восточной Пруссии, нанести удар на Берлин, а на Юго-Западном фронте начать Карпатскую операцию для вторжения в Венгрию. К середине января 1915 г. наступательный план был разработан германским командованием. Ограничившись оборонительными действиями на западном фронте, оно решило упредить действия русской Ставки массированным ударом по всему восточному фронту и перебросило большие резервы на восток. Уже в конце января 1915 г. две германские армии начали наступление в районе Мазурских озёр в восточной Польше против стоявшей там одной русской армии, которая, понеся большие потери, отошла к р. Бобр. Лишь общими усилиями трёх русских армий немцы были оттеснены в восточную Пруссию. Попытка Австро-германских армий осуществить наступление в Карпатах не удалась. 8-я русская армия под командованием генерала А.А. Брусилова отбросила наступавшие части, преодолела Карпаты и вступила на территорию Венгрии.

Однако весной - летом 1915 г. ход военных действий сложился неудачно для русских войск. Сказались и большие людские потери в ходе предшествующих кровопролитных боёв и несогласованность действий русского командования, но более всего - острый недостаток в вооружении и боеприпасах. Немецкая армия превосходила русскую в 2,5 раза в пулемётах, в 4,4 раза в лёгкой и в 40 раз в тяжёлой артиллерии, в десятки раз по количеству снарядов в расчёте на одно орудие. В апреле 1915 г. после длительной и мощной артподготовки противник прорвал русский фронт в Галиции. Русские армии не смогли противостоять массированному удару и начали отступление. В начале июня был оставлен Львов, а к концу июня большая часть Галиции.

Почти одновременно началось немецкое наступление в районе Немана. К середине июля немцы овладели морской крепостью Либавой и подошли к Митаве. В течение июля - августа они взяли Ковно, Вильно, Вилкомир, Свенцяны, Митаву, подошли к Риге и Двинску. В начале августа пала Варшава. Таким образом, к исходу кампании 1915 г. немецкие войска оккупировали Галицию, Польшу, Литву, часть Прибалтики и Белоруссии. Фронт стабилизировался по линии Рига - Западная Двина - Двинск - Барановичи - Пинск - Дубно - Тарнополь. Людские потери России составили 3,5 млн. человек убитыми, ранеными и пленными. Практически полностью была выведена из строя кадровая армия. Комплектование отправляемых на фронт маршевых частей происходило за счёт резервистов и плохо обученных новобранцев. Неудачи русских войск в кампании 1915 г. обусловливались и тем, что Англия и Франция, вопреки своим союзническим обязательствам, почти не вели активных действий против немцев, ограничившись обороной. Это позволило австро-германскому блоку держать на западном фронте 90 дивизий, бросив 140 дивизий на восточный фронт. Таким образом, Россия несла главную тяжесть в войне.

Сопротивление русских армий, стоившее им стольких сил и жертв, дало Англии и Франции более чем годовую передышку для подготовки к отражению наступления немецких войск, которое планировалось немецким командованием на 1916 г.

Успехи Австро-германского блока способствовали принятию Болгарией решения о присоединении к нему осенью 1915 г. Это ухудшило позиции стран Антанты на Балканах. В критическом положении оказалась Сербия. В декабре 1915 г. её армия была разбита. Почти весь Балканский полуостров был во власти Австро-германского блока.

Кампания 1916 г. началась в феврале генеральным наступлением германских войск на западном фронте. Главный удар был направлен на крупную французскую крепость Верден, прикрывавшую прямой путь в Париж. Развернулось ожесточённое сражение за этот важный стратегический район, которое длилось до середины декабря 1916 г. и стоило обеим сторонам около миллиона человек потерь.

Французские войска под Верденом спасло массированное русское наступление под командованием генерала Брусилова, предпринятое в начале июня. Фронт был прорван на протяжении 350 км (от Пинска до Черновиц). Глубина прорыва доходила до 80-120 км. В ходе боёв противник потерял около 1,5 млн. человек убитыми, ранеными и пленными.

"Брусиловский прорыв" заставил немецкое командование прекратить атаки на Верден и перебросить на восток 11 дивизий, а австрийцы сняли для закрытия бреши в Галиции с итальянского фронта 6 дивизий. Однако не это исправило положение Австро-Венгрии и Германии на восточном фронте. Наступление Брусилова не было поддержано другими русскими фронтами, а также не получило необходимым резервов, чтобы развить успех. В начале сентября его армии перешли к обороне.

Успехи русских войск летом 1916 г. покончили с колебаниями правящих кругов Румынии и склонили её на сторону Антанты. В конце августа 1916 г. Румыния объявила войну Австро-Венгрии. Немецкое командование создало две сильные группы войск и нанесло сокрушительное поражение румынам в Трансильвании и Добрудже. К декабрю 1916 г. почти вся Румыния была оккупирована, что усугубило и положение русских армий на юго-западном участке фронта, протяжённость которого увеличилась на 500 км. России пришлось выделять для румынской армии из своих скудных арсеналов оружие и боеприпасы. Зато облегчилось положение Англии и Франции, ибо немецкое командование сократило линию западного фронта, перебросив на восточный ещё 20 дивизий.

В октябре 1916 г. военные действия на восточном фронте вновь приняли позиционный характер.

В течение 1915 - 1916 гг. был проведён ряд совещаний министров иностранных дел и начальников генеральных штабов стран Антанты. Была достигнута договорённость о согласованности военных действий, принято взаимное обязательство не заключать сепаратного мира, решался также вопрос о послевоенном изменении границ в Европе и о разделе Турции. В частности, союзники обещали передать России Мемельскую область и решить в её пользу вопрос о черноморских проливах.

В решении геополитических задач России большое значение имела Дарданелльская десантная операция Антанты (февраль 1915 - январь 1916 гг.), проводившаяся для отвлечения турецких войск с Кавказского фронта. Слишком активная подготовка англичан к операции напугала Петроград. Это привело к оформлению в марте - апреле 1915 г. ряда договоров, по которым Англия и Франция соглашались на передачу России Константинополя с прилегающей к нему территорией. Однако и морская часть операции, и высадка на Галлиопольском полуострове оказались неудачными. В итоге войска союзников были переброшены на Салоникский фронт.

мировая война первая россия

Заключение

Основной причиной Первой мировой войны стала борьба за территориальный передел мира. Как было отмечено в работе, главный узел противоречий лежал в отношениях между Великобританией, крупнейшей колониальной империей мира, и Германией, возросшее экономическое могущество которой требовало новых рынков сбыта и сырья.

Кроме того, создалась сложная ситуация на Балканах, в которую были втянуты великие державы и молодые государства, получившие независимость.

Россия была заинтересована в решении экономических (хлебный экспорт через южные порты) и возможных военных проблем. Царское правительство традиционно стремилось укрепить свой авторитет среди балканских, особенно славянских государств, защищая их от посягательства Турции и стран Тройственного союза.

Династические связи Романовых с немецкими Гогенцоллернами позволяла решить спорные вопросы, не выходившие за границы Балкан и проливов, дипломатическим путём. Не завершив военную подготовку, Россия менее других европейских стран желала ускорить наступление войны.

Миллионная Россия вступила в Первую мировую войну наиболее слабой в экономическом отношении среди великих держав Европы, участвовавших в конфликте.

"Россия, - констатировал министр С.Д. Сазонов, вступила в войну при неблагоприятной для себя международной обстановке. Царской дипломатии не удалось заключить морской союз с Англией, без которого Россия не могла чувствовать себя обеспеченной от нападения флотаЦентральной коалиции на Балтийском и Черном морях".

Но в то же время, Россия находилась в финансовой зависимости от Франции и Англии. 80% внешнего долга Российской империи приходилось на долю парижских банков. Кроме того, французским монополиям и финансовым корпорациям принадлежали 32% всех иностранных инвестиций в промышленности и банках России. В свою очередь, Россия 80% всей золотой, наличности - 431 млн. из 540 млн. руб. - держала во Франции.

Англия и Франция применяли финансовый нажим на Россию для ее втягивания в войну. В 1913 г. Париж предоставил Петербургу заем в 400 - 500 млн. фр. на условиях увеличения состава русской армии в мирное время и строительства стратегических железных дорог на подступах к Германии. Россия должна была отвлечь на себя силы Германии и тем спасти Францию и Англию от германского нашествия.

На деле союзники России по Тройственному согласию даже и не собирались выполнять свои обязательства перед Российской империей. Английский и французский флот в Средиземном море не сковал австро-венгерские и итальянские военно-морские силы, позволив им угрожать российскому Черноморскому флоту. Весь юг России вследствие этого находился под угрозой военного вторжения противника.

Это, однако, не предвещало беды, поскольку в августе 1914 г. многие военные были уверены, что война будет не долгой. Рассчитывали, что на несколько месяцев резервов страны будет достаточно, чтобы достойно выполнить союзнические обязательства и участвовать в определении судьбы послевоенного мира в качестве одного из победителей.

Но война затянулась. А отставание военной промышленности от элементарных армейских запросов, её несоответствие требованиям современной войны, неразвитость инфраструктуры (прежде всего, транспортной), неповоротливость бюрократического аппарата самодержавия привели к тому, что расплачиваться за недостатки развития страны пришлось огромными жертвами.

Русская армия понесла наиболее тяжёлые потери, война вызвала чрезвычайное напряжение во всех сферах жизни российского общества.

Несмотря на то, что в 1916 г. в целом удалось наладить снабжение армии и несколько стабилизировать положение на фронте, моральный дух армии был низким: цели войны для большинства оставались не ясными, а жертвы не выглядели оправданными.

Неудачно для России складывалась и ситуация на Балканах. Царская дипломатия так и не смогла восстановить Балканский союз. Болгария - главная его опора - вышла из союза, Греция объявила нейтралитет, румынская монархия вела двойственную политику, выжидая, к какой из коалиций выгоднее присоединиться, Турция попала под влияние Германии, и только Сербия и Черногория были заинтересованы в союзе с Россией. Но оба эти государства сами нуждались в ее поддержке

Еще хуже обстояло дело с готовностью России к тяжелым испытаниям войны. Нельзя сказать, что царское правительство не предпринимало мер к усилению армии и военно-морского флота. В 1913 г. абсолютная сумма расходов на военные нужды составила 869,5 млн. руб., или 23,6% государственного бюджета, а в 1914 г. - 974,5. млн. руб., или 27,49% бюджета. В случае выполнения "Большой военной программы" Россия стала бы одной из самых сильных, а возможно, и самой сильной военной державой.

Однако все это было лишь в перспективе, а в 1914 г. Россия по-прежнему сильно отставала от Германии, особенно по техническому оснащению войск.

Литература

1.Викторов В.В. Россия на грани веков (конец XIX - начало XX в.): Учебное пособие. Ч.1. Россия в период царствования Николая II / Под ред. Г.А. Амона. - М.: Финансовая академия при Правительстве РФ, 1999. - 226 с.

2.Дворниченко А.Ю., Кащенко С.Г., Флоринский М.Ф. Отечественная история (до 1917 г.). - М.: УИЦ Гардарики, 2002. - 445 с.

.История России XX - начала XXI века / Под ред. Милова Л.В. - М.: Эксмо, 2006. - 960 с.

.Кириллов В.В. История России: Учебное пособие. - М.: Юрайт-Издат, 2007. - 661 с.

.Моряков В.И., Федоров В.А., Щетинов Ю.А. История России. М., 1998. - 496 с.

.Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России. - М.: ИНФРА?М - НОРМА, 2005. - 592 с.

.Олейников Д.И. История России с 1861 - 1917 год. Курс лекций: пособие для вузов / Д.И. Олейников. - М.: Дрофа, 2005. - 414 с.

.Орлов А.С., Георгиев В.А. и др. История России. Учебник. - М.: Проспект, 2006. - 568 с.

.Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. - М.: Наука, 1985.

.Терещенко Ю.Я. История России XX - XXI вв. /Терещенко Ю.Я. - Ростов н/Д: Издательство Феникс, 2004. - 448 с.

.Фёдоров В.А. История России 1861-1917 г. - М.: Высшая школа, 2000. - 384 с.

Теги: Внешняя политика России накануне Первой мировой войны Реферат История

Libmonster ID: RU-8174

Со времени поражения Франции в войне 1870 - 1871 годов французская буржуазия никогда не мирилась с потерей промышленных областей - Эльзаса и Лотарингии.

Едва закончилась колониальная горячка 80-х и 90-х голов и раздел земного шара между империалистами, как снова помыслы французской дипломатии обратились европейский континент.

Франко-русский союз, оформленный в 1891 - 1893 годах, англо-французское соглашение 1904 года, наконец Тройственное согласие (Антанта) 1907 года - этапы на пути активной французской политики окружения Германии.

Французская дипломатия упорно уклонялась от всякого серьезного политического соглашения с Германией. Еще в 1898 году, в период Фашоды 1 , Теофиль Делькассе, один из будущих творцов Антанты, вступив в министерство иностранных дел, нашел в сейфе министерства запись разговора своего предшественника, Габриэля Ганото, с немецким послом Мюнстером, в котором последний делал дружественные предложения. Новый министр не колеблясь оставил эти предложения без ответа.

Антанта была не только оборонительным союзом, но и наступательным. В основу англо-французского соглашения, как известно, был положен захват Марокко, а англо-русского соглашений - раздел Персии.

Жорж Клемансо, тогдашний председатель совета министров, уже через гон после образования Антанты, 28 июля 1908 года, прямо заявил будущему французскому послу в Петербурге Жоржу Луи:

"Я думаю о войне и нахожу, что она неизбежна. Я об этом даже, писал, хотя, может быть, это и не было нужно, но думаю я о ней всегда... нам надо держаться наготове, и при поддержке, которую мы получим со стороны Англии и России... и, может быть, также при поддержке Италии, где общественное мнение может обязать правительство об"явить себя на нашей стороне, мы можем победить. Во всех случаях это будет война за существование. Если мы будем побеждены, нас раздавят" (см. Жорж Луи "Записки посла", стр. 15).

Следующими вехами на пути подготовки войны были январь 1912 года и январь 1913 года. Сенатор Пуанкаре, один из наиболее упорных реваншистов, был призван" к власти сперва в качестве главы правительства, а затем и президента республики. С его приходом французская дипломатия значительно активизировала подготовку войны.

Новый президент всегда считал, как и Клемансо, что война с Германией неизбежна. Для этого он поспешил заменить в 1913 году посла в Петербурге Жоржа Луи бывшим министром Делькассе, тем самим Делькассе, который в первые же дни войны с гордостью заявлял: "Это моя политика торжествует сегодня. Сколько раз меня обвиняли в окружении Германии! Это я подписал соглашение с Англией, соглашение" с Италией, первое соглашение с Испанией. Это я самым действительным образом культивировал союз с Россией" (Р. Пуанкаре "Па службе Франции". Т. I, стр. 99).

Личные визиты Пуанкаре Николаю II и английскому королю Георгу укрепили Антанту и помогли выработке единого плана войны. Недаром газета "Таймс" после поездки Пуанкаре в Лондон писала о значении этого посещения, как "о самом важном; по своим последствиям из всех официальных визитов, бывших в последнее время" (Тарле "Европа, в эпоху империализма", стр. 232).

В июльские дни 1914 года французское правительство в особенности всячески поощряло агрессивные намерения царской России. Поль Дешанель, председатель палаты депутатов, говорил: "Большая часть тех, кто были в июле министрами, открыто называют Пуанкаре виновником войны. Во время смотра он сказал мне (то есть Дешанелю. - Я. Г. ): "Мне будет очень трудно

1 Фашода - селение на Верхнем Ниле (Англо-Египетский Судан), по имени которого получил название инцидент между Англией и Францией. В 1893 году Фашода была занята французским отрядом, что привело к серьезному конфликту между Англией и Францией. Под нажимом Англии Франция пошла на уступки и очистила занятую ею территорию.

стр. 65

убедить русских". Он хотел сказать: "...убедить их, что нужно выступить" (см. Жорж Луи "Записки посла", стр. 57).

С момента об"явления войны главной целью французской дипломатии: было обеспечение победы. О мире между воюющими буржуазными правительствами без победы, без разгрома врага, о мире без аннексий и контрибуций не могло быть и речи.

"Нестерпимо слушать сладенького Каутского и К°, толкующих о демократическом мире так, как будто его могли заключить теперешние и вообще буржуазные правительства. Ибо на деле эти правительства опутаны сетью тайных договоров между собой, со своими союзниками и против своих союзников" (Ленин. Сот. Т. XIX, стр. 282).

В годы первой мировой империалистической войны усилия французской дипломатии сводились в основном к вербовке новых союзников в борьбе с врагом, к втягиванию в войну нейтральных стран и к обеспечению условий будущего грабительского мира, наиболее выгодного французскому империализму.

В архиве французского морского министерства среди прочих документов, "не подлежащих оглашению", имеется следующая телеграмма, составленная 3 августа 1914 года: "Тулон, Морское министерство. Атакуйте каждый немецкий военный корабль. Подтвердите получение. Начальник морского генерального штаба, вице-адмирал Ж. Пиве".

На этой телеграмме имеется надпись карандашом: "Не была отправлена. Смотри письмо президента республики". Текст письма президента гласит: "Дорогой министр. Я считаю, что по вопросу о Средиземном море вам надо выждать завтрашнего заседания совета министров. Преданный вам Р. Пуанкаре".

Когда впоследствии, через 1 1/2 года, морская комиссии сената потребовала от морского министра адмирала Лаказа выдать ей эти документы, она получила категорический отказ. В своем об"яснении совету министров президент Пуанкаре заявил, что если бы "я не принял этой меры предосторожности, меня могли бы обвинить в том, что я толкал к войне" (??). И он записал: в своем дневнике: "Все министры согласились со мною" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 271).

Возможно даже, что совет министров нашел доводы уважаемого президента достаточно вескими, но при ближайшем рассмотрении вопроса миролюбие Пуанкаре оказалось больше, чем сомнительным.

На письме Пуанкаре министру сделана, надпись: "Получено 3 августа 12 ч. 50 м. ночи в ответ на письмо министра от 3 августа в 12 ч. 15 м. ночи, в котором министр запрашивал, должен ли он отдать флоту приказ искать крейсеры "Гебен" и "Бреслау" и атаковать их" (там же, стр. 274). А ноту с об"явлением вовны германский посол Шен вручил французскому правительству 3 августа в 7 часов 30 минут. Таким образом, записку в морское министерство с предложением воздержаться от потопления "Гебена" и "Бреслау" Пуанкаре написал через 5 часов после начала войны. Вполне понятно, что тогда речь ужо шла не о "развязывании войны", которая уже развязалась. Дело заключалось в другом.

Турция всегда служила для французского империализма рынком вывоза капитала. Французские инвестиции в Турции до войны достигали 3 миллиардов франков. В Восточной Анатолии французские компании имели концессии на постройку железных дорог. Под французским контролем к значительной степени находились турецкие финансы. Вот почему французских дипломатов так усиленно беспокоили агрессивные планы царской России относительно Турции. Палеолог - французский посол в Петрограде - в начале войны (17 августа; 1914 года) добивался от русского министр иностранных дел Сазонова известных заверений по поводу Турции. "Вам небезызвестно, - говорил он министру, - что территориальная неприкосновенность и политическая независимость Турции остаются одним из руководящих принципов французской дипломатии" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 64).

Однако французская дипломатия не делана никаких усилии для того, чтобы привлечь Турцию к Тройственному согласию. Один из турецких деятелей, Джавид Бей, говорил французскому послу в Турции, что "противники французской ориентации в турецком правительстве являются с великолепными обещаниями со стороны Германии и упрекают его, Джавида, равно как Джемал-пашу и великого визиря, в том, что они находятся в оппозиции им, но никогда, ничего не предлагают от имени держав Тройственного согласия. Джавид Бей желал бы получить полномочие ответить им в свою очередь каким-нибудь положительным обещанием, например относительно отмены капитуляции" (там же, стр. 78).

По Франция совсем не собиралась отказываться от капитуляций и других льгот, которыми она располагала в султанской Турции. Дело в том, что более тесное сближение с Турцией могло привести к тому, что балканские страны бросились бы в об"ятия противника; кроме того это поста-

стр. 66

вино бы под угрозу военную помощь России, относительно которой нельзя было быть уверенным, станет ли она активно воевать, если ей не будет гарантирована нейтрализация проливов. Поэтому Бомпар, французский посол в Константинополе, в своих беседах с Джавидом отделывался туманными и расплывчатыми обещаниями. Делькассе в Париже, будучи уже министром иностранных дел, прямо говорил Извольскому, что он против привлечения Турции в коалицию. Больше того, он предлагал образовать на Балканах антитурецкий блок, нейтральных стран (см. "Международные отношения" (в дальнейшем "М. О."). Т. VI. Ч. 1-я, стр. 116 - 117).

Предшественник Делькассе на Кэ д"Орсей (т. е. французское министерство иностранных дел) Думерг усиленно предлагал России гарантировать целостность турецких владений и в то же время давал понять Извольскому, что "это не помешало бы нам (то есть России. - Я. Г. ) при ликвидации войны разрешить согласно нашим видам вопрос о Проливах" ("М. О." Т. VI. Ч. 1-я, стр. 57).

Для того чтобы Россия в случае начала военных операций на юге да могла собственными силами занять Константинополь и проливы, французское правительство, так же как и английское, отдало распоряжение не препятствовать крейсерам германского флота "Гебену" и "Бреслау" пройти в восточную часть Средиземного моря, к берегам Турции. Как и предполагал Пуанкаре, оба крейсера вошли в Дарданеллы и были "куплены" Турцией у Германии. "Дело... сделано", - удовлетворенно заметил французский президент (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 46).

Теперь уже французская дипломатия считала более полезным иметь Турцию не союзником, а противником. "Было бы выгоднее втянуть Турцию в число наших противников, дабы таким образом покончить с ней", - откровенно заявлял видный чиновник министерства иностранных дел Понсо ("М. О.". Т. VI, N 259).

Поэтому 30 октября, после нападения германо-турецких кораблей на русские порты и корабли в Черном море, Бомпар вместе с русским и английским послами поспешил потребовать паспорта.

В первые 7 месяцев войны торг союзников с Италией и между собой по поводу Италии то разгорается, то затихает, в зависимости от хода военных действий. Не только чрезмерные аппетиты итальянской буржуазии, но и разногласия среди союзников препятствовали переходу Италии на сторону Антанты. Позицию Италии с наибольшей прямотой охарактеризовал итальянский посланник в Бухаресте Фашиоти.

"...чем дольше тянется война, - говорил он своему русскому коллеге Трубецкому, - тем слабее в качественном и количественном отношении становятся армии противников. Следовательно, голос Италии и Румынии приобретает тем более значения, чем позднее они положат свои силы на чашу весов" ("М. О.". Т. VI. Ч. 2-я, стр. 197).

4 августа 1914 года, в день об"явления Англией ультиматума Германии, Пуанкаре сделал следующую запись в своем дневнике: "Думерг и Вивиани сообщили мне сегодня одно довольно неудачное русское предложению: обещать уже теперь Италии Трентино и Валлону, если она примет участие в войне против Австрии" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 10).

"Возможно, стало быть, что это (т. е. война. - Я. Г. ) положит конец искусственному дуализму Австро-венгерской империи. У Италии свои национальные устремления. Настоящий момент имеет для нее решающее значение" (там же, стр. 45). Его намеки становятся еще более конкретными когда он начинает заверять собеседника, что французский флот будет бомбардировать Триест и Полу только в самом крайнем случае (там же).

Особенно большое значение французские империалисты придавали выступлению Италии на стороне Антанты в первые месяцы 1915 года, когда русская армия, не имея снарядов, отступала под ураганным огнем немецкой артиллерии, а все попытки генерала Жоффра прорвать фронт в Северной Франции оканчивались неудачей. Французской дипломатии было также известно, что выступление Италии на стороне союзников благотворно подействует на колеблющуюся Румынию. Пуан-

стр. 67

каре не раз передавали слова румынских деятелей, что "если Италия выступит, Румыния несомненно тоже выступит" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 154). Еще 3 октября 1914 года на Кэ д"Орсей узнали "из секретного и надежного источника", что между Румынией и Италией заключено соглашение и что ни одна из лих не выйдет из нейтралитета без согласия другой.

Французские дипломаты никогда не сомневались в том, что на будущей мирной конференция руководящая роль будет принадлежать не Италии, а Франции. И потому они не остановились перед обещаниями удовлетворения в будущем далеко идущих требований Италии.

Еще 21 сентября 1914 года французская адриатическая эскадра высадила в Антавари две батареи, чтобы держать под обстрелом бухту Каттаро. Этим мероприятием французы как бы приглашали итальянский флот присоединиться к совместному выступлению. По этому поводу Пуанкаре писал, что действия эскадры "не могут ей (то есть Италии. - Я. Г. ) не понравиться" (там же, стр. 172). 9 марта 1915 года совет министров принял решение послать отряд Риччиоти Гарибальди, сряжавшийся во французской армии, в Трентино для партизанской войны в тылу у австрийцев. Эта авантюра, как были убеждены все гарибальдийцы и некоторые министры, должна была заставить Италию вступить в воину.

Чтобы добиться быстрейшего принятия итальянских требований, Палеолог оказывал постоянное давление на царское правительство. Побережье Адриатики с Далмацией было еще раньте обещано Сербии. Сазонов долго не соглашался на изменение этого решения, тем более что помощь Италии была для России сомнительной, в то время как небольшая сербская армия с величайшим мужеством и храбростью отражала натиск австрийцев, облегчая тем самым положение русских на юго-западном фронте. Сазонов полагал, что обещания, которые давалась Италии за счет интересов Сербии, отрицательно повлияют на стойкость сербского правительства и сербской армии.

Только неоднократные заявления Палеолога и телеграммы Извольского, в которых последний сообщал, что во Франции придают огромное моральное и военное значение вступлению в войну Италии, и просил не сопротивляться итальянским требованиям, вынудили русское правительство Припять итальянские требования.

В связи с неуступчивостью России Пуанкаре пришлось даже послать Николаю II 19 апреля 1915 года довольно резкую телеграмму, в которой говорится:

"Мой дорогой и высокий друг! Позвольте мне сказать вашему величеству, как опасна, на мой взгляд, задержка принятия союзниками итальянского меморандума. Генерал Жоффр, как и его высочество великий князь Николай Николаевич, желает, чтобы выступление Италии последовало как, можно скорее, но единственный способ ускорить его - это немедленно подписать соглашение. Пока оно не подписано, можно опасаться, что переговоры внезапно будут сорваны непредвиденными обстоятельствами... Ваше величество, обладая столь высоким и просвещенным пониманием интересов союзных стран, несомненно, не преминет предотвратить разрыв, который мог бы повести к самым серьезные последствиям" (там же, стр. 382 - 383).

Через неделю после посылки этого письма, 26 апреля 1915 года, в Лондоне было, наконец, подписано соглашение с Италией, а через месяц Италия об"явила войну Австрии.

Но и после этого акта дипломатия Италии пыталась лавировать и в течение 15 месяцев, несмотря на все настояния французов, не вручала паспорта германскому послу.

Выступление Италии усилило рознь в ставе союзников. Сербию с тех пор не оставляло беспокойство. Она не знала, что именно было обещано Италии, но не без оснований полагала, что эти обещания были сделаны за ее счет. Русский париям не мог примириться с внедрением Италии на Балканах. Греция, которая сама метила на Албанию, стала относиться к союзникам с большой подозрительностью. "Чем больше расширяется коалиция союзников, тем труднее... руководить ею", - писал с горечью французский президент (там же, стр. 431).

Англо-французские империалисты придавали особенное, значение вовлечению в войну на стороне Антанты балканских государств: Болгарии, Греции и Румынии, ибо этим достигалось раз"единение сил противника, прекращался интенсивный обмен немецких вооружений га инструкторов на турецкое сырье и продовольствие. В целях осуществления этих планов и была предпринята дарданелльская экспедиция.

Значение дарданелльской операции и занятия Константинополя, предложенных Черчиллем, морским министрам Англии, вполне полно и достаточно цинично определил другой англичанин, посол в Париже лорд Френсис Берти. "Если это случится, - писал он, - то произойдут большие изменения. Болгария, Греция и Румыния, как голодные волки, бросятся на умирающего турка, чтобы отхватить себе кло-

стр. 68

чок, а турки повернут фронт и предадут своих друзей-гуннов. Я надеюсь, что общественное многие в Англии и заграницей "заставит державы отвергнуть в принципе русскую точку зрения о правах москвичей в отношении Константинополя и проливов" (Берти "За кулисами Антанты", залгись от 22 февраля 1915 года).

Дарданелльская кампания выявила англо-французские противоречия.

Англия взятием Дарданелл надеялась оградить Египет от немцев, а также захватить такие территории в Малой Азии или Сирии, которые могли бы послужить веским аргументом во время будущих мирных переговоров. Вначале англичане пытались устранить Францию от участил в дарданелльской экспедиции, несмотря на то что по морской конвенции, заключенной между союзниками, командование об"единенной эскадрой в Средиземном море должно было принадлежать Франции. Лишь после соответствующего протеста и поездки в Лондон морского министра Франция Оганьера в последних числах января 1915 года были выработаны условия, по которым командование флотом у берегов Сирии возлагалось на французов. Черчилль обязался после долгих споров не высаживать отдельно от Франции войска в Александретте, в которой Франция была особенно заинтересована.

Дарданелльская экспедиция должна была начаться 15 февраля. Неудача экспедиции грозила сильно подорвать влияние союзников не только на Балканах, но также в Египте, Марокко и Индии, где мусульмане составляли большую часть населения. Поэтому было решено держать экспедицию в строгой тайне, а в случае провала заявить, что союзный флот вовсе не имел намерения брать проливы, а получил задание лишь бомбардировать форты.

Как известно, произведенная 18 марта попытка прорыва через проливы окончилась неудачно, причем англо-французский флот понес большие потери. Высадка десанта на Галлипольском полуострове также ничего, кроме жертв, не принесла. Однако до конца года, до снятия последнего отряда десанта, союзная дипломатия продолжала возлагать на нее надежды. Французский посол в Лондоне Поль Камбон, с мнением которого считались в Елисейском дворце, писал в Париж:

"Я не перестану утверждать, что Болгария выступит только в том случае, когда мы перейдем через Дарданеллы. Наивно думать, что можно увлечь ее обязательствами, осуществления которых ей придется ждать в дальнейшем" (см. Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, сир. 438).

Неудачные действия в Дарданеллах усиливали колебания и в правительствах других нейтральных балканских государств. Союзники теряли надежды на скорое вступление их в войне. "Ни Румыния, ни Греция, - записывает лорд Берти 1 июня 1915 года, - как видно, не намерены выступить сейчас; мы не одержали еще достаточно успеха у Дарданелл, чтобы подбодрить их, аотступления и поражения русских было достаточно, чтобы их обескуражить" (Берти "За кулисами Антанты", запись от 1 июня 1915 года).

Чем яснее становилось, что дарданелльская кампания обречена на поражение, тем больше выступали наружу англо-французские противоречия. Китченер, английский военный министр, махнув рукой на Балканы, предложил направить британский экспедиционный корпус в Александрию и Порт-Саид. Он потребовал, чтобы туда же отправилось и французское войско. Но в планы французского империализма вовсе не входило защищать английский Египет. Францию продолжали больше всего интересовать и тревожить Балканы. Болгария, которой Антанта фактически ничего не могла предложить, кроме турецкой территории до линии Энос-Мидия, выступила на стороне Германия. Началось большое наступление австро-германских войск на Сербию. В интересах Франции надо было сохранить балканский фронт и тем самым оттягивать войска противников от западного фронта. Так родилась идея нового "восточного фронта", непосредственно на Балканском полуострове.

Китченер скептически относился к этой французской идее. Во время поездки в Мудрос у него появился новый проект нападения на Турцию. Он предложил захватить порт Александретту, недалеко от которой проходит Багдадская железная дорога. Но англичане в Сирии! Есть от чего волноваться французскому президенту. Ведь этот же проект давно вырабатывался французским генштабом и был положен под сукно из-за молчаливого противодействия Делькассе. "А теперь англичане опередят нас, - замечает Пуанкаре, - и, опасаясь осложнений в Египте и Индии, возьмут себе залог за наш счет" (Пуанкаре. Цат, соч. Т. II. стр. 139).

Ввиду твердого противодействия Франции план захвата Александретты был отставлен.

В 1915 году на западном фронте ничто не предвещало обещанной скорой победы Франции. Оптимистическим уверениям главнокомандующего о возможности прорыва фронта верили все меньше. Ударом на Бал-

стр. 69

канах можно было поднять общественное мнение, перейти от позиционной войны к маневренной и, наконец, с помощью военного нажима и интервенции принудить воевать нейтральные страны.

"Свой взгляд, - записывает Берти, - Бриан (вице-председатель кабинета. - Я. Г. ) изложил следующим образом чтобы улучшить положение в Бельгии и на севере Франции, следует распространить кампанию на Балканы. Экспедиция британских и французских войск в Салоники с участием греческой армии и при давлении со стороны России, несомненно, втянула бы в войну Румынию и определила бы позицию Болгарии, у которой, может быть, есть обязательство по отношению к Австрии и Германии... Если бы русские войска высадилась в Варне или вступили бы в Румынию, то королю и правительству Болгарии пришлось бы выбирать тещу совместными действиями с Антантой и падением" (Берти "За кулисами Антанты", запись от 4 февраля 1915 года).

Союзническая дипломатия для достижения своих целей не стеснялась в средствах, не останавливаясь даже перед свержением правительств нейтральных государств.

В другом месте тот же Берти откровенно писал, что экспедиция должна быть создана "с целью скомпрометировать Грецию и убедить Румынию помочь Сербии" (там же, запись от 3 Февраля 1915 года).

По поводу балканской экспедиции были разногласия не только у Парижа с Лондоном, но и внутри совета министров и комитета национальной обороны в самой Франции. Генерал Жоффр и Делькассе, сторонники развития решающих военных действий на территории Франции, были против экспедиции. Это противодействие послужило одной из причин ухода Делькассе и последующей отставки кабинета Вивший. На его место 30 октября 1915 года пришло "большое министерство" Аристила Бриана в составе 24 министров.

Жоффр после своего назначения генералиссимусом всех французских армий дал свое согласие на салоникскую экспедицию. Об"ектом деятельности была избрана Горения, что вытекало как из военно-стратегических, так и из дипломатических кланов союзников. Однако Греция не хотела выходить из своего нейтралитета. И это "вызвало нажим на Грецию со стороны Англии и Франции.

"Демократические ", "цивилизованные" державы применили при этом такие методы, как обещание компенсаций, подкуп, шантаж, провокационные нападения и т. д. Интервенция и свержение короля Константина, противника вступления Греции в шишу, были последними средствами "убеждения", пущенными в ход англо-французской дипломатией.

Еще в начале марта 1915 года Антанта, казалось, могла торжествовать: 7 марта греческий посланник, в Нише (Сербия) по поручению Венизелоса, председателя совета министров Греции, сообщил Пашичу, что правительство Греции приняло решение выйти из нейтралитета и предоставить в распоряжение союзников свой флот и сухопутную дивизию. Но вдруг в 11 часов вечера из Афин получилось известив об отставке англо-французского ставленника, Венизелоса. Король Константин осудил политику вмешательства в войну.

31 августа 1915 года совет министров Франции принял решение потребовать от Греции пропуска войск для оккупации Македонии. 3 октября Франция примяла предложение лорда Берги о гарантии в случае вступления Греции в воину территории ее владений и передачи ей после войны Смирны с хинтерландом. Бывший греческий премьер Венизелос находился в тесном контакте с французским посланником Гильменом. По настоянию их обоих французское правительство 17 октября 1915 гота приняло решение отдать Греции болгарское побережье Эгейского моря. Англия согласилась уступить Греции остров Кипр при условии, если Греция откроет военные действия против вступившей в войну Болгарии.

В октябре 1915 года в Салониках был высажен экспедиционный корпус союзников. Началась оккупация города и железной дороги на Ниш. Бесцеремонность союзников глубоко возмутит даже такого преданного сторонника Антанты, как Венизелоса. "Союзники, - воскликнул он, - поступают с Грецией, как с завоеванной страной!" (см Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 86).

Франция потребовала от России присылки войск для "охраны дороги Салоники-Ниш" и для давления на Румынию. Но Сазонов заявил Палеологу, что Россия "после страшных потерь, понесенных ею за последние 5 месяцев", не в состоянии послать солдат. "Есть предел человеческим силам. Наши войска, измучены, наши контингенты из рук вот плохи. Не требуйте от нас новых усилий" (там же, стр. 87).

Несмотря на эти действительные затруднения России французское правительство настаивало на присылке пушечного мяса. Пуанкаре собственноручно составил грозную инструкцию французскому послу в Петрограде: "Ипотека на Константинополь, которой добилась Россия, вот уже несколько месяцев играет роковую роль в балканском вопросе. Несомненно, она не осталась без влияния на нерешительность Румынии, на враждебность короля Фердинан-

стр. 70

да, на успех Германии у короля Константина. Когда Англия предприняла дарданелльскую экспедицию, Франция примкнула к ней только в надежде завоевать Константинополь для своей союзницы (?? - Я. Г. )... Сегодня... императорское правительство взваливает на Францию и Англию все бремя помощи Сербии, А между том, согласно всем сведениям, получаемым нами из Софии, значительная часть болгарской армии заявляет, что не будет сражаться против России. Стало быть, присутствие русских войск в Македонии и морская демонстрация перед Бургасом и Варной имели бы величайшее значение... Благоволите передать в дружественном и твердом тоне эти серьезные соображения императорскому правительству" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 93).

Но даже это послание не смогло заставить Россию отправить на Балканы войска. Лишь осенью 1916 года в Салоники был отправлен первый контингент русских войск.

Салоникская экспедиция первоначально не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Она не сумела оказать никакой военной помощи Сербии, не сумела даже соединиться с остатками сербской армии, которая вынуждена была искать убежища на Адриатическом побережье Албании. "Сербия, - пишет Ллойд-Джордж, - была покинута союзниками, вопреки торжественному обещанию своевременной поддержки. Греки, понятно, опасались, что их оставят на произвол судьбы. События войны на восточном фронте, естественно, произвели впечатление на все юго-восточные государства, в гораздо - большей степени, чем захват нескольких километров во Франции" (Ллойд-Джордж "Военные мемуары". Т. I - II, стр. 348).

В дальнейшем французские империалисты с помощью своих английских союзников прибегали ко все более грубым, но зато и более действенным средствам для вовлечения в войну нейтральных балканских государств.

Гильмен, как неоднократно доносил русский представитель Демидов, держал себя в Афинах вызывающе и сознательно шел на провокационные действия. В Парше стали готовиться к решительным действиям - к уничтожению греческого флота я бомбардировке греческих городов. 11 ноября 1915 года Пуанкаре записывает: "Правительство решило отправить морские силы и потребовать, чтобы Лондон сделал то же самое. Кроме того мы предложили Англии пристановить все платежи по ссудам для Греции, все льготы по снабжению я все поставки для Греции впредь до выяснения положения" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 137). Военная комиссия парламента также настаивала на применении решительных мер против Греции: "...только мощная демонстрация нашей военной силы мажет предупредить большую опасность на Балканах" (там же, стр. 138).

28 ноября, ночью, на рейде в Милосе появилась эскадра из французских, английских, русских и итальянских кораблей. На вопрос испуганного греческого премьера Скулудиса Гильмен откровенно ответил: "Пришла пора, когда греческое правительство должно отказаться от двусмысленной позиции".

Но Греция продолжала всеми силами сохранять нейтралитет.

Через несколько дней Гильмен со своими коллегами снова нанес визит Скулудису и (вручил ему очередной меморандум, в котором греческому правительству предлагалось увести свои войска из города Салоник и его окрестностей. Он требовал разрешения на поиски и уничтожение неприятельских, подводных лодок и на осмотр кораблей в греческих территориальных водах. Греция уступила силе и согласилась на эти требования, что фактически означало ликвидацию нейтралитета.

Однако союзникам этого было мало. 30 декабря французский генерал Саррайль, командующий экспедиционными силами, после отказа Скулудиса удалить из Салоник консулов враждебных Франции государств арестовал их и отправил в Марсель. Это "было вопиющим нарушением международного права и провокационным вызовом Германии на объявление войны Греции.

12 января 1916 года французы оккупировали, не считаясь с греческим протестом, остров Корфу, который стал базой новой сербской армии.

Когда весной 1916 года оборона Вердена настоятельно диктовала необходимость активизации остальных фронтов, французское правительство еще больше усилило нажим на Грецию и Румынию. Воспользовавшись просьбой Греции о займе, Бриан в начале марта потребовал пропуска сербских войск через греческую территорию в Салоники. Когда Греция отказалась дать свое согласие, французский кабинет был чрезвычайно возмущен этой "изменой" и решил принять принудительный меры - блокаду и прямую аннексию. Французские правительство задавило Греции: "Вы нарушаете свои обязательства благожелательного нейтралитета; мы в таком случае отказываемся от наших обязательств в отношении возвращения оккупированной территории" (там же, стр. 350).

стр. 71

та, - были разногласия по вопросу о том, как поступить с королем Константином. Пуанкаре - сторонник железного кулака, Бриан надеется на, ораторское искусство".

Для пропаганды и подготовки переворота Венизелос получил через английского капиталиста-трека по национальности - Базиля Захарова несколько миллионов франков.

1 сентября 1916 года французское правительство обсуждало вопрос о создании "революционного комитета", то есть интервенционного правительства Вензелоса, в Салониках. Но Бриан и министр финансов Рибо были тогда против этого плана, так как не были уверены в поддержке Англии, опасавшейся, как бы действия против короля не привели к установлению республики в Греции. "Грей встревожен возможностью революция в Афинах и падения короля, - отмечает Берти 2 сентября 1916 года. - Если он падет, то здесь отнюдь не захотят установить в Греция республику?"

9 сентября в Париже была получена телеграмма о нападении "на французскую миссию в Афинах. Мало кто сомневался в том, что это была очередная провокация французского посланника. Даже французский премьер и министр иностранных дел Бриан в совете министров "высказывает подозрение, что они (инциденты. - Я. Г. ), возможно, подстроены Гильменом и военным и морским атташе" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 401). Однако инциденты послужили хорошим поводом, и французский адмирал с молчаливого одобрения правительства высадил десант для "охраны французской миссии в Афинах". Только разногласия среди союзников- опасения Англии и прямое противодействие русского царя - дали королю Константину возможность еще несколько месяцев продержаться на престоле.

В июне 1917 года Франция силой заставила короля Константина отречься от престола. У власти был снова поставлен Вензелос, который 2 июля 1917 года порвал дипломатические отношения с Германией. Англо-французские империалисты добились своего: Греция вступила в войну на стороне Антанты.

Истинные цели войны значительно отличались от официальных версий, во имя которых французская буржуазия, так же как и буржуазия ее союзников и противников, посылала на убой миллионы трудящихся. За широковещательными об"явлениями о сокрушении германского милитаризма, упразднении вильгельмовского режима, о защите цивилизация и демократии, о создании Лиги наций и пр. и пр. скрывались действительные цели войны: отторжение территорий, расчленение побежденных стран, требования контрибуций.

Одновременно с первыми выстрелами союзники начинают создавать планы империалистической перекройки карты мира. Уже на второй день войны, 4 августа, в своем послании палатам и населению французский президент писал: "В течение более сорока лет французы, в своей искренней любви к миру, затаили в глубине своих сердец свое желание получить законное возмещение" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 491). В более интимных разговорах Пуанкаре не замедлил расшифровать, что это за "возмещение". 5 августа он записал о своей беседе с Клемансо: "Был момент - он (Клемансо. - Я. Г. ) произнес слово "Эльзас", и в памяти его встали картины 1870 года, - когда от волнения он прослезился. Я сам почувствовал у себя на глазах слезы" (там же, стр. 13). Стариковские слезы, как выясняется из дальнейших событий, относились не к Эльзасу 1870 года, а к Эльзасу и Лотарингии, завоеванным Францией в 90-х годах XVIII века, куда входила вся Саарская область с угольным бассейном.

Тотчас после первого германского поражения 5 - 9 сентября начинается интенсивная деятельность дипломатических канцелярий. "Победа на Марне, - замечает Берти, - оживила дух французов, и они уже готовы делить шкуру неубитого медведя".

Начались деятельные переговоры о переделе мира.

В своем "приблизительном наброске" Грей выставил следующие требования: 1) приобретение германских колоний; 2) нейтрализация Кильского канала; 3) сдача и потопление германского военного флота; 4) разрешение вопроса о Шельде; 5) передача Бельгии Люксембурга (немецкого); 6) компенсация Голландии за счет Германии; 7) военные контрибуции, 8) сведения на нет доминирующего положения Пруссии (см. "М. О.". Т. VI. Ч. 2-я, стр. 329).

Извольский прислал Сазонову следующие дополнительные условия, выдвинутые Францией (13 октября 1914 года): 1) исправление африканских границ; 2) сокрушение Пруссии; 3) отделение Ганновера; 4) передача Шлезвига Дании; 5) сохранение Австро-Венгрии.

Особенно активизировались переговоры вокруг дележа будущих завоеваний после вступления в войну Турции. Англия, терявшая в войне меньше чем другие союз-

стр. 72

вики, как всегда, пыталась больше всех получить. Уже 30 октября 1914 года, в день потопления русской канонерки, английский посол записал в своем интимном дневника: "Если дело дойдет до войны с турками, то мы должны выступить за создан но арабского халифата".

Франция, в свою очередь, предприняла решительные, шаги, чтобы определить свою долю добычи. Делькассе посетил Берти, с которым имел откровенный разговор. Вот как сам Берти рассказывает о нем; "Я давно подозревал поползновение Франции на Рейн, как, границу с Германией, а также вожделения ее на части Сирии. Все это было подтверждено Делькассе в академической беседе сегодня вечером. Франция займет Майнц, Кобленц, Кельн, Бельгия - Аахен... Он высказал предположение, что мы, как всегда, захотим все взять себе, и спросил, что я готов предоставить Франции. Я ответил - Эльзас-Лотарингию и все, что не понадобится нам самим!" (Берти "За кулисами Антанты", запись от 24 февраля 1915 года).

О том, каковы были планы Франции на Востоке, мы узнаем из письма Пуанкаре к Палеологу, написанного в разгар переговоров о будущей судьбе Константинополя.

Президент писал 9 марта 1915 года по поводу передачи Константинополя:

"Первой, безусловно необходимой предосторожностью я считаю: не обсуждать публично будущей судьбы Константинополя и оставлять Румынию, Италию и все другие нейтральные государства в неведении относительно желаний России, ибо открыть им эти желания значило бы отпугивать их от поддержки, которую Сазонов, на мой взгляд, надеется купить слишком дешево... Отдача России Константинополя, Фракии, проливов и берегов Мраморного моря означает раздел Оттоманской империи. Мы не имеем никаких "разумных оснований желать этого раздела. Если он неизбежен, мы не желаем, чтобы он произошел за наш счет. Поэтому надо будет, с одной стороны, найти такую комбинацию, которая позволит нам успокоить наших мусульманских подданных в Алжире и Тунисе относительно дальнейшей независимости повелителя правоверных, и, с другой стороны, помимо сохранения наших институтов на Ближнем Востоке и соблюдения наших экономических интересов в Малой Азии, добиться признания ваших прав на Сирию, Александретту и вилайет Адану" (Пуанкаре. Цит. соч. Т. I, стр. 343, 344).

Англо-французские империалисты были уверены, что в ходе военных действий Константинополь попадет им в руки и тогда они сумеют заставить истощенную войной Россию отказаться от своих поползновений. "Считают целесообразным (во Франция. - Я. Г. ), - откровенно записывал Берти, - чтобы Англия и Франция заняли Константинополь раньше России, дабы московит не имел возможности совершенно самостоятельно решать вопрос о будущем этого города и проливов" (Берти, запись от 26 февраля 1915 года).

Английская дипломатия после свержения египетского хедива и об"явления протектората над Египтом (18 декабря 1914 года) начала предпринимать энергичные шаги по созданию арабского халифата под английским покровительством. С шерифом Мекки были завязаны переговоры "довольно странные" и "не совсем своевременные", как замечает Пуанкаре (Пуанкаре. Цит. соч. Т. II, стр. 116 - 118). Ему был обещан халифат, взамен чего шериф Гуссейн должен был помочь англичанам против Турции.

Эти интриги английской дипломатии в арабских странах не могли не вызвать подозрения Франции. Для того чтобы успокоить свою союзницу, Англия предложила 27 октября 1915 года обсудить совместно план окончательного раздела Азиатской Турции и попутно добиться согласия на создание арабской империи.

Для переговоров в Лондон был послан генеральный консул в Бейруте Жорж Пико. Английское правительство не возражало против признания французской власти в Александретте, Адане и Киликии. За это Никольсон, помощник Грея, потребовал установления в Сирии и Ливане верховной власти меккского султана. Кроме того англичане настаивали на постройке железной дорога из Хайфы, что означало конкуренцию с Александретте кой железной дорогой. Английские предложения не могли быть по душе французскому правительству. В январе 1916 года Франции удалось вырвать согласие Англии на распространение французского влияния на Диван с Триполи и Бейрутом и на хинтерланд до Моссула. Взамен этого Англия потребовала Палестину Бриан не соглашался. Он добивался по меньшей мере раздела Палестины между Англией и Францией, а также кондоминиумы (совместного управления) Хайфской железной дорогой. Обращая внимание на английские предложения, Пуанкаре предостерегал правительство от коварства и хитрости, столь свойственных английской дипломатии. Англия предоставляла Франции как раз те области, которые, согласно франко-германскому соглашению от 15 февраля 1914 го-

Что касается Моссула, то Англия добивалась оставления его за собой, и только с помощью России Франции удалось его отстоять.

В феврале 1916 года Пико совместно с Сайксом, бывшим английским военным агентом в Константинополе, составили проект договора о разделе Турции. 9 марта Сайке и Пико лично представили его в российское министерство иностранных дел. По этому проекту Азиатская Турция делилась на пять зон влияния. В статье 1-й было сказано, что Франция и Англия "готовы признать и взять под свое покровительство независимое арабское государство". Но для этого "в зоне "А" Франция и в зоне "В" Великобритания будут иметь право приоритета в предприятиях и местных займах, право назначать советников и чиновников". Из приложенной к проекту договора карте явствовало, что линия раздела сфер влияния начинается от Средиземного моря и идет по границе Палестины и Сирии, а затем на северо-восток, вплоть до персидской границы. Английская зона лежала южнее этой линия, а французская - севернее.

В статье 2-й говорилось, что в Киликии, Сирии и во всей полосе от Александреттского залива до Урмийского озера в Персии Франция, а в Месопотамии Англия устанавливают "такое управление или такой контроль, который они пожелают".

Палестина должна была находиться под международным управлением (статья 3-я). Ее порты Хайфа и Акра предоставлялись Англии (статья 4-я). Александретта становилась свободным портом для Англии, а Хайфа - для Франции (статья 5-я). Остальные пункты проекта договора устанавливали экономические привилегии для обоих государств и оговаривали недопущение в арабскую империю третьих стран.

Территория к северу от французской зоны предоставлялась России (см. "М. О.", Т. X, стр. 332).

Но Сазонов остался недоволен тем, что французские владения будут внедряться клином в русско-персидскую границу. Англичане тоже не были, очевидно, вполне довольны столь близким соприкосновением французов с Персией. Об этом наглядно свидетельствует разговор, зафиксированный в записи русского министерства иностранных дел за 10 марта. "Во время своего обычного посещения французский посол заявил, что между французским и английским правительствами уже состоялось окончательное соглашение и что поэтому он (проект) должен рассматриваться как дело решенное. Великобританский посол поспешил заявить, что полученные им от своего правительства указания во все не придают означенному проекту такого характера, а, наоборот, предписывают ему (послу) лишь представить выработанные предположения на одобрение русского правительства, нисколько не вменяя в обязанность настаивать на принятии их целиком" ("М. О.". Т. X, стр. 372).

Сайкс выступил посредником в переговорах между Францией и Россией. В ответ на русское беспокойство по поводу слишком большого проникновения европейской державы в Малую Азию Сайке успокоил Сазонова тем, что французы "обычно чересчур эксплуатируют местное население и не умеют возбуждать его симпатии к себе, как к нации" (там же, стр. 380).

После многочисленных препирательств этот договор о разделе Турции был принят 26 апреля - 30 мая 1916 года. Правда, Англия и в дальнейшем никогда не отказывалась от более широких притязаний в Палестине. Палестина являлась подступом (как к Суэцу, так в к Египту. Когда в апреле 1917 года Берти заявил Ллойд-Джорджу, что французы будут недовольны назревающим протекторатом над Палестиной, премьер прямо заявил: "Французам придется примириться с нашим протекторатом: мы явимся в Палестину как завоеватели и останемся там, так как не исповедуем никакой особой веры и являемся единственной державой, способной управлять магометанами, евреями, римскими католиками и вообще людьми, каких угодно религий". "В таком случае, - сказал Берти, - вы предлагаете, чтобы мы стали на место, которое занимали турий...?" "Да, - сказал Ллойд-Джордж" (Берти, запись от 20 апреля 1917 года).

Если Англия надеялась одурачить свою "союзницу и захватить Палестину, то и Франция не оставалась в долгу. Составив план раздела Оттоманской империи, французские империалистические круги, воз-

стр. 74

главляемые Пуанкаре, Думергом и другими, не оставляли идеи о расчленении Германии, о перенесении своей границы на Рейн и о захвате крупнейших немецких городов и богатейших территорий.

В этом пункте империалистические чаяния политиков третьей республики наталкивались на сильное противодействие британской дипломатии. Препятствия, чинимые" Лондоном, об"яснялись отнюдь не гуманными соображениями. Английская политика, как об этом свидетельствует вея ее история, никогда не была склонна, к подобным сентиментальностям. Она всегда оставалась на твердой, реальной почве наживы и выгоды. Одной из основных целей войны было для Англии сведение на нет экономической и политической роли Германии не только в Азии и Африке, но и в Европе. Это позволяло бы Великобритании играть первую скрипку в оркестре держав послевоенной Европы. Она отнюдь не намерена была уступать дирижерского пульта какой-либо другой стране. Занятие же Францией богатейших рейнских провинций, безусловно, означало закрепление за ней доминирующего положения на континенте и оттеснение британского флата на второстепенные позиции.

Вот почему Франции пришлось искать поддержки против Лондона в Петрограде, играя на агрессивных планах царской России и на англо-русских противоречиях на Ближнем Востоке. Однако к 1917 году из России стали приходить все более тревожные для империалистов вести. Назревала революция, которая грозила смести самодержавие. В начале 1917 года в Петроград был послан в качестве чрезвычайного посла министр колоний, бывший премьер и будущий президент, Гастон Думерг. Его миссия была тем более щекотливой, что он должен был добиться заключения договора о передаче Франции рейнских провинций втайне от английского и итальянского министров, вместе с которыми он прибыл в Россию.

14 февраля 1917 года, то есть за несколько дней до своего крушения, царское правительство подписало выработанное Думергом окончательное соглашение, в котором, кроме пунктов, относящихся к Эльзасу и Лотарингии и пунктов, где предусматривалась французская поддержка русских территориальных, притязаний, были следующие две статьи:

Франция имела согласованнее со всеми своими союзниками, а с некоторыми из них вполне точные и подробные империалистические, грабительские планы, направленные к отторжению территорий у Германии, Австрии и Турции и даже к полному их расчленению.

Приемы англо-французской дипломатии времен первой мировой империалистической войны очень мало изменились. Сейчас, когда англо-французские империалисты разожгли в Европе пожар второй империалистической войны, за высокопарными декларациями о спасении демократии и цивилизации, за кликушескими воплями буржуазных писак о великой миссии Франции и Англии, о "демократическом" союзе европейских стран и пр. и пр. империалистические правительства Франции и Англии снова тщательно скрывают от своих народов истинные цели войны, и лишь в тиши министерских кабинетов и посольских особняков снова под покровом непроницаемой тайны идет оживленная торговля за счет нейтральных стран, вербуются новые союзники, вырабатываются грабительские планы дележа еще не завоеванных территорий, снова и снова перекраивается карта Европы и всего мира. . Yandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Я. ГОЛЬДБЕРГ, ФРАНЦУЗСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ПЕРВЫЕ ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ // Москва: Русский Либмонстр (сайт). Дата обновления: 30.08.2015. URL: https://сайт/m/articles/view/ФРАНЦУЗСКАЯ-ДИПЛОМАТИЯ-В-ПЕРВЫЕ-ГОДЫ-ПЕРВОЙ-МИРОВОЙ-ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ-ВОЙНЫ (дата обращения: 21.04.2019).

Вступление Англии в войну влекло за собой участие в ней всей Британской империи. Европейская война принимала характер мировой войны. К тому же выступление Англии до некоторой степени предрешало и позицию США.

Во время войны главные усилия дипломатии обоих воюющих лагерей были направлены па вербовку новых союзников. Рядом с этой задачей вставала и другая: забота о межсоюзнических отношениях и о начертании контуров будущего мирного договора.

Выступление Японии

Что касается завербования союзников, то эта задача стоила дипломатии обеих сторон немалых трудов. Не заставила себя уговаривать только Япония, которая сама начала военные действия против Германии. Японские империалисты быстро оценили обстановку. Все европейские державы оказались связанными войной. Япония получала возможность развивать свою экспансию, не опасаясь конкурентов. Первой её добычей должны были стать германские владения на Дальнем Востоке.

Уже 15 августа 1914 г. японское правительство без дальних дипломатических предисловий предъявило Германии ультиматум. В нём выдвинуто было требование, чтобы Германия «без всяких условий и без всякой компенсации» передала японцам Киао-Чао «в целях возвращения его Китаю». Для ответа был дан срок в 8 дней. Японское правительство заявляло в этом своеобразном документе, что это «дружеское предложение» делается им исключительно в целях укрепления мира в Восточной Азии, причём Япония не преследует целей территориальной экспансии.

Германское правительство не ответило на этот ультиматум. Тогда 23 августа 1914 г. Япония объявила Германии войну. Начав военные действия, она захватила Киао-Чао, железную дорогу Циндао, Цзинань-фу, а также ряд принадлежавших Германии островов на Тихом океане. Эти захваты вызвали большое неудовольствие не только в США, но и у японского союзника - Британии. Особенно сильно было негодование доминионов - Австралии и Новой Зеландии.

Английская дипломатия с самого начала отнеслась подозрительно к неожиданной готовности Японии выполнить свои союзнические обязательства. Английской дипломатии было ясно, что Япония использует войну в Европе лишь для того, чтобы укрепить свои империалистические позиции на Дальнем Востоке.

Англичане не ошиблись. Главной задачей Японии после захвата германских колоний стало использование европейской войны для экспансии в Китае. После захвата Киао-Чао и островов Япония фактически не принимала дальнейшего участия в войне против Германии, если не считать поставки России боеприпасов и военного снаряжения. При этом к современному вооружению в качестве принудительного ассортимента России навязывался всякий устарелый хлам.

Тем не менее русская дипломатия приветствовала присоединение Японии к Антанте: это давало некоторые дополнительные гарантии против японского нападения на дальневосточные владения России.

Выступление Турции

В первые же дни войны противные стороны Выступление начали борьбу за вовлечение в неё Турции. Из-за влияния на эту страну, как известно, уже давно шло ожесточённое состязание между Антантой и австро-германским блоком. Младотурецкое правительство склонялось к германской ориентации. Однако финансово-экономическая зависимость Турции от Антанты была всё-таки весьма велика. К тому же нетрудно было убедиться, что германская дипломатия лишь в целях маскировки заверяла, будто стремится к сохранению территориальной целостности Турции. По признанию германского министра иностранных дел Ягова, это должно было продолжаться лишь до тех пор, «пока мы не укрепимся в наших зонах и не будем готовы к аннексиям».

Турция в 1914 г. не могла ждать ничего доброго от победы ни той, ни другой из воюющих сторон. Антанта грозила её расчленить, Германия - превратить в своего вассала. Собственные же захватнические пантюркистские вожделения младотурок распространялись на русские и английские территории. Младотурки решили пойти на союз с Германией. Впрочем, решение принято было не без колебаний и не без борьбы. В младотурецком триумвирате Энвер и Талаат были германофилами, но Джема ль считался приверженцем Антанты. В конце концов 22 июля 1914 г. военный министр Энвер-паша без ведома большей части членов правительства заявил германскому послу о намерении Турции вступить с Германией в союз.

У посла Вангенгейма имелись сомнения насчёт целесообразности такого союза. Об этом он сообщил по телеграфу в Берлин. Но кайзер решил иначе. На полях телеграммы своего посла он написал: «Теоретически верно, но в настоящий момент неуместно. Теперь дело идёт о том, чтобы добыть каждую винтовку, которая может стрелять по славянам на Балканах на стороне Австро-Венгрии. Поэтому надо согласиться на турецко-болгарский союз с присоединением к нему Австро-Венгрии... Это всё же лучше, чем по теоретическим соображениям толкать Турцию на сторону Антанты».

2 августа 1914 г. был подписан германо-турецкий союзный договор. Суть его сводилась к следующему. Если Россия вмешается в австро-сербский конфликт и Германия выступит на стороне Австрии, Турция также обязана объявить войну России. Договор отдавал турецкую армию в полнейшее распоряжение Германии. Это предусматривалось статьёй 3 договора: «В случае войны германская военная миссия останется в распоряжении оттоманского правительства. Оттоманское правительство обеспечит осуществление действительного влияния и действительной власти этой миссии в операциях турецкой армии».

Тем не менее на другой день после подписания договора с Германией турецкое правительство опубликовало декларацию о своём нейтралитете. Этот акт объяснялся тем, что Турция в военном отношении была не подготовлена. «Мы объявили себя нейтральными только для того, чтобы выиграть время: мы ждали момента, когда наша мобилизация закончится, и мы сможем принять участие в войне», - писал впоследствии Джемаль-паша об истинных намерениях младотурецких вождей.

Характерно для нравов младотурецкой дипломатии, что, подписав союз с Германией, тот же Энвер повёл переговоры с русским послом и с военным агентом генералом Леонтьевым, предлагая им заключить союз против Германии. Энвер заявил Леонтьеву, что Турция питает к России самые дружественные чувства. Она-де не связана с Германией каким-либо союзным договором и, более того, готова предоставить свою армию в полное распоряжение России и направить её против любого врага по указанию из Петербурга. За это Энвер требовал возвращения Турции Эгейских островов и части болгарской Фракии. Сазонов с большим подозрением отнёсся к предложению Энвера. Он не доверял искренности младотурок и опасался толкнуть болгар в объятия Германии. В дальнейшем выяснилось, что, предлагая России союз, Энвер прибег к самому примитивному обману. На самом деле он лишь ждал прихода германских военных кораблей, прорвавшихся к проливам. По замыслу немцев и турок, эти корабли должны были изменить соотношение сил на Чёрном море и угрожать южнорусскому побережью. 10 августа «Гебен» и «Бреслау» вошли в Дарданеллы.

Турецкое правительство произвело фиктивную покупку этих кораблей. Антанта протестовала, но не слишком энергично, ибо боялась ускорить разрыв с Турцией. Военные приготовления России на кавказской границе требовали известного времени. На позицию английской дипломатии влияла также необходимость считаться с индийскими мусульманами, чтившими в лице султана своего халифа. Поэтому для английской дипломатии было важно, чтобы инициатива разрыва с Турцией исходила не от Англии. Турция не обратила внимания на протесты Антанты. На требование выслать германских офицеров великий визирь глубокомысленно ответил, что надо ещё «обдумать способ их высылки - сузим ли путём или на нейтральном судне». Германские офицеры остались в Турции. С появлением «Гебена» и «Бреслау» не только турецкая армия, но и флот оказались под командованием немцев.

Чтобы отсрочить, а быть может, и предотвратить выступление Турции, Сазонов предложил союзным державам гарантировать ей территориальную неприкосновенность. Кроме того, он проектировал вернуть Турции остров Лемнос. Он учитывал, что без существенных территориальных приобретений Турция не пойдёт на соглашение с Антантой. Это предложение натолкнулось на сопротивление английской дипломатии. Дорожа отношениями с Грецией, Грей отказался передать туркам Лемнос. Но гарантия территориальной неприкосновенности была Турции предложена, правда, только на случай покушений во время текущей войны. Однако этого оказалось недостаточно для того, чтобы Антанте удалось добиться соглашения с константинопольским правительством.

В начале сентября 1914г. российское Министерство иностранных дел получило от разведки достоверные сведения об истинной позиции Турции. Из этих данных Антанте окончательно стал ясен действительный характер турецко-германских отношений.

• сентября турецкое правительство сообщило всем державам, что оно приняло решение с 1 октября 1914 г. отменить режим капитуляций. Попытка Турции освободиться от империалистической кабалы привела к своеобразному дипломатическому результату. Послы всех держав немедленно вручили турецкому правительству тождественные ноты с протестом против «произвольной отмены капитуляций». Опасение лишиться без соответствующих компенсаций империалистических привилегий в Турции объединило против неё даже жесточайших врагов.

После вручения этих нот германская, дипломатия принялась убеждать турок, что для; них самое лучшее - скорее выполнить союзные обязательства и. начать войну. Тогда в отношении: стран Антанты вопрос, о капитуляциях отпадёт сам собой; с державами же Тройственного союза Турция всегда сможем договориться. Со своей стороны и дипломатия Антанты не отказывалась обсуждать вопрос о капитуляциях: лишь бы Турция обещала соблюдать нейтралитет. Переговоры о капитуляциях продолжались в течение всего сентября.

После поражения немцев, на Марне стало очевидно, что война затянется. Это привело к тому, что работа по вербовке союзников стала ещё более напряжённой. В октябре Германия предоставила Турции заём. При этом было условлено, что Турция вступит в войну тотчас же по получении части этих денег. Антанта всё это узнавала через русское правительство, разведка которого сумела добыть соответствующие достоверные данные.

Но многие члены турецкого правительства всё ещё не освободились от страха перед войной. В их числе был сам великий визирь. Поражение Германии на Марне и успехи русских войск в Галиции ещё более усиливали их опасения. Ввиду этого Энвер, в согласии с немецким командованием", решил поставить свою страну перед свершившимся фактом. 29 и 30 октября 1914 г. турецкий флот под командой, немецкого адмирала Сушона обстрелял Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск. В тот же день, 29 октября, русский посол в Константинополе получил предписание затребовать свои паспорта.

Турецкое правительство было перепугано провокационными действиями Энвера и Сушона. Великий визирь грозил подать в отставку. Его с трудом уговорили остаться во избежание международного скандала. 1 ноября по поручению визиря к Сазонову явился турецкий посланник Фахреддин. Министр встретил его словами: «Я собирался послать вам ваши паспорта». «А я приношу вам мир», - заискивающим тоном заявил турок. Он прочитал Сазонову телеграмму великого визиря, в которой тот выражал своё сожаление о случившемся. Сазонов ответил, что первым условием восстановления мира должно быть немедленное выдворение из Турции всех немецких офицеров. Этого требования великий визирь уже не мог выполнить, если бы и хотел. Послы Антанты покинули Константинополь. 2 ноября 1914 г. Россия объявила Турции войну. 5 и 6 ноября за ней последовали Англия и Франция. Так германские империалисты и их агент Энвер-паша ввергли турецкий народ в губительную авантюру.

Выступление Турции отвлекло часть сил России и Англии от германских фронтов. Другим последствием участия Турции.

в войне явилось закрытие проливов и для торговых судов. Это прервало морскую связь между Россией и её союзниками через Чёрное и Средиземное моря. На Балтике господствовал германский флот. Не считая долгого пути на Владивосток с его незначительной пропускной способностью, связь с Англией и Францией могла поддерживаться лишь через Архангельск. Дороги на Мурманск ещё не существовало. Пути через Румынию, Сербию и Грецию были очень ненадёжны даже в первый период войны. В конце 1915 г. эта связь была совершенно прервана австро-германским наступлением на Сербию.

Выступление Италии

Борьба за привлечение союзников распространилась и на Италию. Итальянское правительство с самого начала сомневалось, на чью сторону склонится победа. А между тем «шакал», как однажды назвал Италию Бисмарк, всегда старался следовать за тем из крупных хищников, у которого вернее можно поживиться куском добычи. Ввиду этого Италия не торопилась с выполнением своих союзнических обязательств. 3 августа 1914 г. итальянский король сообщил Вильгельму II, что с итальянской точки зрения возникновение данной войны не подходит под формулировку casus foederis в тексте договора о Тройственном союзе. Король пошёл дальше. Он сделал угрожающий намёк, заметив, что имеются в Италии люди, которые склонны начать войну против Австрии. На полях депеши короля Вильгельм в собственноручной пометке обозвал своего коронованного собрата «мерзавцем». В тот же день, 3 августа, итальянское правительство опубликовало декларацию о нейтралитете. Однако итальянский министр иностранных дел маркиз ди Сан-Джулиано тут же доверительно сообщил германскому послу, что если бы Италию достаточно вознаградили, то она готова была бы «изучить способы оказания поддержки своим союзникам». На другой день, 4 августа, итальянское правительство столь же конфиденциально сообщило Сазонову о позиции, занятой им по отношению к центральным державам. При этом, свидетельствует Сазонов, ему было заявлено, что «ввиду малой надежды получить желаемое от Германии и Австрии Италия могла бы вступить в обмен мнений с нами на означенной почве».

Итальянское правительство, таким образом, не ограничилось тем, что принялось шантажировать центральные державы. Оно вступило в переговоры и с Антантой, выясняя, сколько та ей даст за объявление войны Германии и Австрии. Начался длительный торг. Уже в августе правительства Антанты предложили итальянцам Трентино, Триест и Валону. Антанте было легче набавлять цену: притязания Италии в первую очередь распространялись на австрийские территории, на Албанию и Турцию, т. е. на такие страны, которые Антанте не принадлежали. Положение Германии было сложнее: для Италии самыми ценными приобретениями были бы именно австрийские владения, уступка которых, разумеется, наталкивалась на сопротивление со стороны союзного австро-венгерского правительства. Германия могла зато щедро раздавать земли в Северной Африке за счёт Франции. Кроме того, она сулила Италии Ниццу, Корсику и Савойю. Пока шли все эти переговоры, итальянский «шакал» не дремал. В октябре 1914 г., не теряя времени, Италия захватила остров Сасено, расположенный у входа в Валонский залив. В декабре она оккупировала Валону.

Премьер Саландра дал своеобразное политическое и даже «моральное» обоснование принципам итальянской дипломатии. В сентябре 1914 г. он публично заявил, что итальянское правительство устранило из своей политики «всякую заботу, всякий предрассудок, всякое чувство, которые не были бы внушены исключительно лишь одной безграничной преданностью родине, итальянским священным эгоизмом». Бюлов в своих мемуарах несколько иначе и в менее возвышенном стиле охарактеризовал сущность политики Саландры. «Он просто хочет в большой мировой сумятице что-нибудь заработать для своей страны», - лаконически отметил германский дипломат.

Ввиду военно-морской зависимости от Антанты Италия благоразумно воздерживалась от войны на стороне центральных держав. Для неё дело шло о том, соблюдать ли нейтралитет, или же воевать на стороне Антанты против своих союзников. Решался этот вопрос итальянцами в зависимости от того, кто больше даст и у кого больше шансов на победу.

Наступление немцев через Бельгию в августе 1914 г. поддерживало в Италии склонность к нейтралитету и к переговорам с Германией. Битва на Марне и приостановка немецкого наступления изменили положение, и переговоры Италии с Антантой оживились. Правительство Саландры, проводя свою политику «без предрассудков», требовало, чтобы Антанта набавила цену. Большие затруднения чинила Антанте Сербия, которая противодействовала удовлетворению итальянских притязаний на Далматинское побережье, населённое преимущественно славянами. Однако и Австрия не проявляла уступчивости. Саландра стал угрожать своим союзникам, что «общественное мнение» вынудит его стать на сторону Антанты. Вследствие этого германское правительство усилило свой нажим на Вену. В декабре в Рим был послан со специальной миссией князь Бюлов, который был когда-то послом в Италии и обладал там большими связями. В своих мемуарах Бюлов повествует о тех переговорах, которые он вёл в итальянской столице. «В день моего приезда в Рим, - пишет он, - я посетил в Копсульте министра иностранных дел Сиднея Соннино. В этом роскошном дворце тогда помещалось Министерство иностранных дел. Когда я вошёл в приёмную министра, я очутился там лицом к лицу с тремя послами Антанты: Баррером, сэром Реннелем Роддом и Крупенским. Их отношение ко мне было характерно для духа их народов. Добрый Крупенский бросился ко мне и стал заверять меня, что его личное чувство дружбы ко мне нисколько не изменилось. Умный и утончённый Родд протянул мне руку и сказал по-английски: „Жму вашу руку и прошу вас передать мои наилучшие пожелания княгине Бюлов”. Из всех троих послов Антанты Камилл Баррер был моим самым старым другом. Но когда он увидел меня, он, с присущим всем французам актёрским талантом, с ужасом посмотрел на меня, затем закрыл глаза руками и отвернулся». Далее, Бюлов излагает существо своего разговора с Соннино. «Соннино с самого же начала ясно и откровенно изложил мне свой взгляд на создавшееся положение. Антанта предлагает Италии в качестве военной награды все населенные итальянцами австрийские области. Чтобы избежать военного столкновения между Италией и Габсбургской монархией, Австрия также должна со своей стороны предложить уступки в конкретной, связывающей её форме. Эти уступки должны быть предложены приличным образом. Их нельзя бросать Италии, как подачку надоедливому нищему. И прежде всего это нужно сделать как можно скорее. Минимум таких уступок представило бы Трентино».

Центральным державам помогал Ватикан. Для установления, возможно более тесного контакта с Ватиканом в Рим кроме Бюлова был направлен лидер католической партии центра, депутат Рейхстага Эрцбергер. «Бенедикт XV, - пишет Бюлов, - горячо поддерживал мои усилия, направленные на сохранение мира. Он желал сохранения Габсбургской империи, этой последней католической великой державы. Он ясно сознавал, что войны можно было избежать лишь при условии, чтобы Австрия больше не медлила пожертвовать по меньшей мере Трентино... Папа поручил венскому архиепископу кардиналу Пиффлю переговорить в этом смысле со старым императором Францем-Иосифом. Но восьмидесятичетырёхлетний император даже не дал кардиналу высказаться, когда тот скромно и боязливо стал выполнять желание святого отца. Краска гнева залила его старческое лицо. Он взял кардинала за руку и буквально выставил его за дверь».

Не прекращая переговоров в Вене, итальянское правительство в начале марта 1915 г. усилило свой торг с Антантой. Кроме Трентино, Триеста, Валоны, острова Сасено, Далматинского побережья с его островами, колониальных уступок в Африке и прочих прежних своих претензий Италия потребовала ещё образования из центральной Албании автономного княжества со столицей в Дураццо, явно рассчитывая поставить в зависимость от себя сильно урезанную и ослабленную Албанию. Северная Албания подлежала разделу между Сербией и Черногорией, южная отходила к Греции, Валона с округой - к самой Италии; кроме того, она претендовала на заём в Лондоне в сумме 50 миллионов фунтов стерлингов. Наконец, Италия настаивала на заключении военной конвенции: в Риме желали иметь гарантию, что Россия не ослабит своего нажима на галицийском фронте, а англо-французский флот поможет в борьбе с австрийским флотом.

Англия и Франция готовы были всё это обещать. Однако Россия из внимания к Сербии протестовала против передачи Италии территорий, населённых южными славянами.

Италия получила новое средство для давления на Антанту. 8 марта 1915 г. в Вено на коронном совете было, наконец, решено предоставить Италии компенсации. Между Италией и центральными державами начался спор о том, сколько именно должна получить Италия и когда должна состояться передача уступаемых территорий: немедленно или по окончании воины.

Под давлением Англии и Франции пошла на уступки и Россия: она изъявила согласие отдать итальянцам значительную часть Далмации. Таким образом, Антанта удовлетворяла почти все притязания Италии. Теперь «шакал» мог сделать свой выбор. 26 апреля 1915 г. в Лондоне был, наконец, подписан договор. Италия обязывалась через месяц начать войну против своих бывших союзников. Для этого Англия предоставляла ей заём в 50 миллионов фунтов.

3 мая итальянское правительство расторгло договор о Тройственном союзе. Тогда Бюлов пошёл на самый решительный дипломатический ход.

«9 мая, - повествует он в своих мемуарах, - я заставил императорского и королевского посла барона Маккио у меня на вилле „Мальта”, куда я пригласил его для переговоров, написать под мою диктовку заявление, которое в тот же день должно было быть секретным порядком переслано итальянскому правительству и в котором было сказано, что Австро-Венгрия готова уступить населённую итальянцами часть Тироля, а также Градиску и западный берег Изонцо, где имеется чисто итальянское население; Триест должен стать имперским свободным -городом с итальянским университетом и итальянским муниципалитетом; Австрия признаёт суверенитет Италии над Валоной и заявляет о своей политической незаинтересованности в Албании.

Мне пришлось применить сильное давление, чтобы заставить боязливого Маккио совершить тот шаг, который ещё в январе мог бы иметь желательные последствия».

Запасшись такого рода документом, Бюлов немедленно сообщил о нём главе итальянских «нейтралистов» Джолитти и другим их лидерам. Джолитти срочно приехал в Рим. Тотчас по его прибытии 320 депутатов из 508, т. е. большинство, демонстративно завезли ему визитные карточки. Опираясь на большинство в Парламенте, Джолитти заявил королю и Саландре, что не согласен с политикой, намеченной в Лондонском договоре от 26 апреля. Саландра подал в отставку. Казалось, дело Германии выиграно. Нов этот момент крайние шовинисты, сторонники войны, во главе с бывшим социалистом ренегатом Муссолини, состоявшим на содержании у французов, и д"Аннунцио, за которыми стояли мощные капиталистические интересы, организовали демонстрации против Парламента и преобладавших в нём «нейтралистов». Король не принял отставки Саландры. Джолитти был вынужден покинуть Рим. Напуганный Парламент 20 мая 1915 г. вотировал военные кредиты. 23 мая Италия объявила войну Австрии; однако до конца августа следующего года она формально оставалась в мире с Германией.

Хищнические цели своей войны итальянские империалисты прикрывали пышной риторикой. На деле Италия оставалась всё тем же международным «шакалом». «Италия революционно-демократическая, т. е. революционно-буржуазная, свергавшая иго Австрии, Италия времён Гарибальди, превращается окончательно на наших глазах в Италию, угнетающую другие народы, грабящую Турцию и Австрию, в Италию грубой, отвратительно-реакционной, грязной буржуазии, у которой текут слюнки от удовольствия, что и её допустили к дележу добычи», - писал Ленин.

Взаимоотношения держав Антанты

Борьба за вербовку новых союзников осложнялась соперничеством между основными членами воюющих группировок. В лагере центральных держав Германия пользовалась неоспоримой гегемонией. Это упрощало их межсоюзнические отношения. Однако и в их среде имели место значительные трения. Это вскрыли, между прочим, австро-германские переговоры относительно компенсации Италии. Ещё больше внутренних конфликтов возникало в лагере Антанты. Споры из-за предоставления Италии южнославянских областей явились примером осложнений, вызванных дележом ещё не полученной добычи. Очень рано возникли между союзниками разногласия и по вопросам стратегического плана войны. Основным фронтом Англия и Франция считали Западный фронт. Русской армии они отводили самую неблагодарную роль. Она должна была оттягивать на себя силы противника в те моменты, когда этого требовали соображения англо-французского командования. Действительно, русское наступление на Восточную Пруссию спасло Париж и обеспечило успех французов на Марне. Зато России оно стоило величайших жертв. Тяжёлая роль, которую западные союзники навязали России, была следствием зависимости русского царизма от англо-французского капитала. Во время войны эта зависимость возросла ещё больше. Война 1914 - 1918 гг. предъявила огромные, ранее невиданные требования к промышленности. Отсталая экономика царской России не успевала удовлетворять эти требования. Летом 1915 г. это повело к отступлению русской армии, оставшейся без снарядов. России приходилось обращаться к Англии и Франции. Просьбы прислать боевые припасы и вооружение летели из Петербурга и из русской ставки в Париж и в Лондон. Антанта посылала кое-какие военные материалы, но делала это медлительно и скупо. Не менее туго продвигались и дипломатические переговоры об объединении военных усилий союзников на обоих главных фронтах. Русское командование откликалось на потребности Западного фронта. Если русские операции в Восточной Пруссии в 1914 г. помогли выиграть битву на Марне, то в 1916 г. блестящее наступление Брусилова способствовало спасению Вердена и стабилизации итальянского фронта. Но Англия и Франция должной оперативности не проявляли.

В 1915 г. германское командование попробовало перенести главный удар на Восточный фронт. Результатом этого было отступление прекрасно сражавшейся, но плохо обеспеченной русской армии. Всё же Россия из строя не выбыла. Достигнутый Германией тактический успех не создал перелома в ходе войны. Сам начальник германского генерального штаба генерал Фалькенгайн побоялся продолжать наступление в глубь России. Он считал, что наступление на Москву завело бы германскую армию «в область безбрежного».

Приняв на себя в кампании 1915 г. главный удар немецких полчищ, Россия обеспечила Англии и Франции время для развёртывания их сил и ресурсов. Благодаря этому к 1916 г. немцы уже потеряли те преимущества, которыми они располагали, начиная войну.

Но со своей стороны Англия и Франция почти что пальцем не пошевельнули для того, чтобы облегчить летом 1915 г. положение русской армии. Западные союзники не нашли возможным предпринять крупное наступление на французском фронте. И когда с большим запозданием, наконец, началось французское наступление в Шампани, то оно оказалось мизерным по своим масштабам. Бесконечные проволочки в дипломатических переговорах между странами Антанты по вопросам координации фронтов способствовали затяжке войны. В ставке французского главнокомандующего в Шантильи в течение 1915 - 1916 гг. состоялся ряд межсоюзнических военных совещаний. Здесь были приняты решения об одновременном наступлении в 1916 г. на всех фронтах против Германии и Австро-Венгрии. Однако эти решения были проведены в жизнь с запозданием, неорганизованно и неполностью. Между тем уже в 1916 г. Антанта не только численно, но и технически была сильнее Германии. Но несогласованность действий союзников помогла немцам продержаться ещё два года. Вот что пишет по этому поводу в своих мемуарах Ллойд Джордж: «Я пришёл к выводу, что мы могли добиться победы уже в 1916 г. или, самое позднее, в 1917 г., если бы стратегическое руководство военными действиями проявило больше воображения, здравого смысла и солидарности».

Много места в межсоюзнической политике заняли вопросы финансирования войны. Главным кредитором всех стран Антанты на первых этапах войны стал английский капитал. Выступление Италии было куплено за наличные ценой займа в 50 миллионов фунтов. Лондон предоставлял займы и кредиты Петербургу, в значительной мере заменив в этом деле Париж. Он кредитовал и Францию, особенно во второй период войны. Но и сам Лондон вскоре вынужден был прибегнуть к помощи Нью-Йорка. Постепенно, по мере того как война затягивалась, сложилась такая схема финансирования Антанты: Нью-Йорк - Лондон - остальные члены Антанты.

После того как на западе установилась позиционная война, в обоих лагерях начались поиски наиболее уязвимого участка у противника, удар по которому позволил бы ускорить победу. Хотя французское и английское командование считало решающим Западный фронт, но в лагере Антанты были и сторонники перенесения главного удара на Ближний Восток; оттуда, по их мнению, можно было вернее поразить Германию. К этой группе «восточников» во Франции принадлежали генералы Галлиени и Франше д"Эспере, в Англии - Китченер, Черчилль, Ллойд Джордж.

Этот стратегический вопрос был предметом переговоров между английским и французским правительствами. 3 января 1915 г. было принято решение начать операции против Дарданелл. «Западники» - Жоффр, Френч, Мильеран - дрались за каждую дивизию, снимаемую с Западного фронта. Дарда-нельская операция была начата с недостаточными силами я потерпела неудачу. Это стало очевидным уже весной 1915 г.

Однако до своего провала дарданельская операция успела дать толчок к завершению межсоюзнических переговоров о судьбах проливов.

Захватнические планы держав Антанты

Переговоры о дележе будущей добычи завязались в стане Антанты вскоре же после начала войны. 5 сентября 1914 г. между Россией, Англией и Францией было заключено соглашение, по которому они взаимно обязывались:

• не заключать в происходящей войне сепаратного мира;

• «когда настанет время для обсуждения условий мира, ни один из союзников не будет ставить мирных условий без предварительного соглашения с каждым из других союзников».

14 сентября 1914 г. Сазонов наметил послам Палеологу и Бьюкенену основные вехи будущего мира. Программа эта предполагала разгром Германской империи и её союзников. Её содержание было таково: 1. Присоединение к России нижнего течения Немана, Восточной Галиции, переход Познани, Силезии и Западной Галиции к будущей Польше. 2. Возвращение Франции Эльзас-Лотарингии, передача ей «по её усмотрению» части Рейнской области и Палатината. 3. Значительное увеличение Бельгии за счёт германских территорий. 4. Возвращение Дании Шлезвига и Гольштейна. 5. Восстановление Ганноверского королевства. 6. Превращение Австро-Венгрии в триединую монархию, состоящую из Австрии, Чехии и Венгрии. 7. Передача Сербии Боснии, Герцеговины, Далмации и северной Албании. 8. Вознаграждение Болгарии за счет сербской Македонии и присоединение к Греции южной Албании. 9. Передача Валоны Италии. 10. Раздел германских колоний между Англией, Францией и Японией. 11. Уплата военной контрибуции. 26 сентября Сазонов выдвинул дополнительные требования России по отношению к Турции: Россия должка получить гарантию свободного прохода своих военных кораблей через проливы. Никаких притязаний на захват турецкой территории Россия не предъявила.

Вопрос о разделе Турции был впервые поставлен английской дипломатией. Отвечая на предложение Сазонова, Грей высказал мнение, что, если Турция присоединится к Германии, «она должна будет перестать существовать».

В общем Грей принял предложение Сазонова. Но он высказался за включение в будущую «мирную» программу требований о выдаче германского флота и нейтрализации Кильского канала. Настаивал он и на учёте территориальных интересов Италии и Румынии. Наконец, Грей возражал против перехода Рейнской области к Франции. Таким образом, с первых же месяцев войны наметились англо-французские противоречия, столь широко развернувшиеся впоследствии на мирной конференции в 1919 г. Очевидно, под давлением английской дипломатии французское правительство вынуждено было заявить, что его территориальные требования в Европе ограничиваются Эльзасом и Лотарингией.

Из-за дележа турецкого наследства уже в 1914 г. между союзниками развернулась дипломатическая борьба. 9 ноября в беседе с Бенкендорфом Грей старался убедить его, что русское правительство не должно использовать персидскую территорию для военных действий против Турции. Одновременно Грей развивал излюбленные мотивы обоих западных союзников: Россия не должна отвлекать силы с германского фронта. Борьба с Германией определит и результат войны против Турции. Для вящшей убедительности Грей добавил, что если Германия будет разбита, то судьба Константинополя и проливов будет решена в соответствии с интересами России. Такие посулы свидетельствовали, что активность русской армии, невзирая на Марну, была крайне необходима Западному фронту. Вскоре слова Грея повторил Бенкендорфу и король. Георг V выразился даже более определённо: он прямо заявил, что Константинополь «должен быть вашим». Но в официальной английской ноте от 14 ноября, адресованной русскому правительству, на первое место выступил основной мотив: необходимо максимальные силы направить на германский фронт, а на турецком ограничиться обороной. К этому присоединилось заверение, что вопрос о проливах и Константинополе «должен быть разрешён в согласии с Россией». Таким образом, на бумаге Грей высказывался менее определённо, чем в устных разговорах.

25 февраля 1915 г. форты, расположенные у устья Дарданелл, были приведены в молчание огнём англо-французских кораблей. Полагая, что дарданельская операция увенчается полным успехом, греческий премьер Венизелос заявил посланникам Антанты, что Греция намеревается вступить в войну против Германии и её союзников и послать в проливы десантные войска и флот. Царское правительство встревожилось, как бы Константинополь не передали грекам. Поэтому оно категорически воспротивилось их участию в Дарданельской экспедиции. «Опасность» эта отпала, ибо король Константин, который являлся сторонником нейтралитета, 6 марта вынудил Венизелоса подать в отставку. Греция сохранила нейтралитет.

Успех дарданельской операции грозил передать проливы в фактическое распоряжение Англии и Франции. Обе они, между тем, не обнаруживали особого желания скрепить данные ими обязательства формальным договором относительно судеб проливов и турецкой столицы. Французы при этом были не более торопливы, чем англичане. 4 марта 1915 г. Сазонов потребовал от союзников формальных обязательств. Он припугнул их, заявив, что если союзники будут продолжать свои возражения против перехода проливов к России, то он вынужден будет подать в отставку. Возможно, что его заменят лицом, которое является приверженцем «старой системы союза трёх императоров».

12 марта 1915 г. Англия официальной нотой обязалась отдать России город Константинополь с небольшим хинтер-ландом, включающим западное побережье Босфора, Мраморного моря, Галлипольский полуостров и южную Фракию по линию Энос - Мидия. Далее, Россия должна была получить и восточное побережье Босфора до Исмидского залива, острова Мраморного моря и острова Имброс и Тенедос. Россия получала всё это по окончании войны и лишь в том случае, если Англия и Франция осуществят свои планы в Азиатской Турции и в других областях. Англичане требовали в особенности присоединения нейтральной зоны Персии к сфере английского влияния. Русское правительство ответило согласием, в основном приняв эти условия. 10 апреля Франция тоже солидаризировалась с условиями англо-русской сделки.

Захватнические планы Германии

Захватнические планы Германии по своему размаху значительно превосходили замыслы Антанты. Германия требовала коренного передела мира. Особенно нашумели два немецких документа: меморандум шести могущественных экономических организаций (Центральный союз германских промышленников, Союз промышленников, юнкерско-кулацкий Союз сельских хозяев и др.) и так называемый профессорский меморандум. Меморандум шести хозяйственных организаций требовал приобретения обширных колониальных владений путём захвата английских, французских, бельгийских и других колоний; возложения на Антанту репарационных платежей; протектората над Бельгией присоединения французского побережья Ламанша до реки Соммы; захвата железорудного бассейна Бриэй, крепостей Верден и Бельфор и расположенных между ними западных склонов Вогезов. Далее, рекомендовалась конфискация в присоединяемых областях всего среднего и крупного землевладения и передача его в руки немцев с возмещением собственников за счёт Франции. Обширные аннексии предусматривались и на Востоке, за счёт России: после войны, мечтали авторы записки, промышленный подъём «потребует расширения сельскохозяйственной базы». Намечался захват русских прибалтийских губерний и «территорий, расположенных к югу от них».

Ещё в конце октября 1914 г. прусский министр внутренних дел фон Лёбель представил правительству записку о целях войны. В ней развивались следующие идеи:

«Нам нужна на западе граница, которая дала бы нам по возможности ключ к Франции. Нам могут пригодиться районы угля и руды, прилегающие непосредственно к нашей границе. С военной точки зрения желательно улучшить и восточнопрусскую границу. Наконец, нам нужна военная контрибуция, которая связала бы на долгое время Францию в экономическом отношении и лишила бы её возможности развить в других частях света финансовую деятельность во вред нам.

Это значит, что удовлетворение наших потребностей должно пойти в первую очередь за счёт Франции, что необходимо фундаментальное изменение в положении Бельгии. Для обеспечения этого нужно добиться по меньшей мере крупных частичных успехов в борьбе с Англией...

В политическом отношении Британия стала теперь тем врагом, который противопоставил свои жизненные интересы нашим и с которым мы рано или поздно должны покончить: Англия не хочет терпеть рядом с собой сильную, дееспособную Германию, играющую роль в мировой политике».

Что касается притязаний австро-венгерского империализма, то он требовал установления своего господства над всеми Балканами.

Грабительскую природу войны со стороны германского империализма разоблачил В. И. Ленин. «Когда немецкие буржуа ссылаются на защиту родины, на борьбу с царизмом, на отстаивание свободы культурного и национального развития, они лгут... - указывал он, - ибо на деле австрийская буржуазия предприняла грабительский поход против Сербии, немецкая - угнетает датчан, поляков и французов (в Эльзас-Лотарингии), ведя наступательную войну против Бельгии и Франции ради грабежа более богатых и более свободных стран, организуя наступление в момент, который показался им более удобным для использования их последних усовершенствований в военной технике, и накануне проведения так называемой большой военной программы Россией».

Выступление Болгарии

Одновременно с борьбой за политическую ориентацию Турции и Италии развёртывалась борьба за Балканы. Здесь наибольшее значение имела Болгария. Во-первых, из всех балканских стран она обладала наиболее сильной армией. Во-вторых, при своём центральном положении она могла служить плацдармом, с которого можно было ударить с тыла по Сербии и Румынии, а равно и по Греции. Выступление Болгарии на стороне центральных держав создало бы для Сербии крайне тяжёлое положение и, казалось, отнимало у Румынии возможность примкнуть к Антанте. Наоборот, можно было ожидать, что присоединение Болгарии к Антанте побудило бы последовать за ней и Румынию с Грецией.

Итак, Болгария в условиях войны 1914 г. оказывалась ключом ко всему балканскому плацдарму. Поэтому Сазонов с первых же дней войны уделял исключительное внимание привлечению Болгарии; в этом он видел решающий шаг к восстановлению балканского блока, разрушенного второй балканской войной. Достигнуть этого можно было только одним путём: заставить Сербию и Грецию уступить Болгарии области, взятые у неё в 1913 г. Уже с августа 1914 г. Сазонов настойчиво советовал сербскому и греческому правительствам пойти на уступки Болгарии. В Греции эти советы были совершенно безнадёжны: они лишь укрепляли позиции германофилов-нейтралистов, во главе которых стоял сам король. Антантофилы, руководимые Венизелосом, были склонны вступить в войну, но, конечно, не для того, чтобы самим платить за это уступкой греческой территории. Не удивительно, что Англия, весьма дорожившая поддержанием тесных связей с Грецией, отнюдь не одобряла политики Сазонова и даже ей противодействовала.

Больше шансов было у Сазонова в Белграде. Сербия воевала, её положение по сравнению с нейтральной Грецией было гораздо более стеснённым. Пашич соглашался отдать Болгарии часть сербской Македонии, если война закончится победой Антанты и Сербия получит от Австрии её южнославянские области. Разумеется, такой неопределённой перспективой трудно было соблазнить Болгарию; чтобы примкнуть к Антанте, ей нужно было нечто более осязательное. Но кроме Македонии союзники могли обещать Болгарии лишь линию Энос - Мидия за счёт Турции. Это обещание можно было выполнить опять-таки только после победы. Однако болгарский премьер Радославов определённо давал понять, что лишь немедленная передача Македонии могла бы побудить Болгарию выступить на стороне Антанты. На это сербы отвечали, что сербское правительство скорее «предпочтёт оставить всю Сербию австрийцам, чем уступить клочок Македонии болгарам». Регент, королевич Александр, даже пригрозил сепаратным миром с Австрией, ссылаясь на тяжёлое положение сербской армии. Он требовал военной помощи и настаивал, чтобы Россия перестала добиваться награды «для изменницы славянской солидарности». Таким образом, переговоры не привели ни к каким результатам.

Несравненно более сильными были в Софии позиции центральных держав. Им помогало то обстоятельство, что основные территориальные притязания Болгарии распространялись на союзника Антанты - Сербию.

Однако Болгария ещё не успела подготовиться к войне. Пока она оставалась нейтральной, не присоединяясь окончательно к центральным державам, Антанта сумела подкупить часть болгарской буржуазии. Это было достигнуто, между прочим, организацией закупки сырья и другой продукции болгарского народного хозяйства через специальное акционерное предприятие, созданное английскими, французскими и русскими банками. Болгарской буржуазии, чиновникам и министрам" перепало около 200 миллионов франков золотом. Летом 1915 г. переговоры Антанты с Болгарией всё ещё продолжались.

Германия и её союзники сулили Болгарии всю Македонию и часть Старой Сербии. В случае присоединения Румынии к Антанте Болгарии обещали, кроме того, передать не только южную Добруджу, но и северную часть этого края.

Окончательно решило исход борьбы за Болгарию изменение военной обстановки. За неудачей Дарданельской экспедиции последовало отступление русской армии, которая оставила Галицию, русскую Польшу, Литву, часть Белоруссии. Затем началась концентрация германских войск против Сербии. Военные успехи Германии преодолели страх болгар перед Антантой. Болгария пошла на соблазнительный, хотя и опаснейший, риск. 3 сентября было подписано турецко-болгарское соглашение, а 6 сентября - союзный договор между Болгарией, Германией и Австрией. Так создался Четверной союз.

Выборы в греческий Парламент в августе 1915 г. снова привели к власти Венизелоса. Когда в сентябре вырисовалась непосредственная угроза нападения Болгарии на Сербию, он заявил посланникам Антанты, что готов выполнить обязательства Греции, предусмотренные греко-сербским союзным договором 1913 г., но при условии, что союзники придут Греции на помощь и высадят в Салониках 150-тысячную армию. Английское и французское правительства приняли предложение Венизелоса. Было решено послать в Салоники войска с Галлипольского полуострова. Однако французское правительство с большим трудом добилось от главнокомандующего Жоффра распоряжения о посылке в Салоники 64 тысяч человек, включая и эвакуированных с Галлиполи. Англичане обещали столько же. До 150 тысяч, запрошенных Венизелосом, нехватало 22 тысяч. Пока шли эти переговоры, король Константин уволил Венизелоса и подтвердил сохранение нейтралитета. В Салониках союзники успели высадить только сравнительно небольшой отряд. Эта медлительность Англии и Франции немало способствовала тому, что в ночь с 13 на 14 октября Болгария напала на Сербию, открыв военные действия. Одновременно австро-германские силы, действовавшие на балканском фронте, предприняли наступление на Сербию с севера. В конце октября в Салониках было всего 80 тысяч союзных войск. Эти силы не сумели предотвратить разгром Сербии и установление территориальной связи между Германией и Турцией.

Выступление Румынии

С самого начала войны в Бухаресте происходила дипломатическая борьба, сходная с той, которая велась в Константинополе, Риме, Софии и Афинах. Обе воюющие группировки старались привлечь Румынию на свою сторону, предлагая ей разнообразные приманки за счёт своих врагов. Союзный договор 1883 г., связывавший Румынию с Тройственным союзом, к началу войны успел потерять почти всякое реальное значение. Он был расшатан румыно-венгерской борьбой в Трансильвании и румынскими притязаниями на эту область Венгрии. Попытки как Вены, так и Берлина воздействовать на Будапешт, чтобы добиться от венгров уступок трансильванским румынам, имели мало успеха. Однако германская дипломатия с самых дней июльского кризиса 1914 г. попыталась помочь делу, подкупив Румынию обещанием отдать ей Бессарабию. Ответ румынского премьера Братиану гласил, что Бессарабию Румынии можно взять лишь в одном случае - если Россия будет серьёзно разбита, так что и Австрия захватит русские земли. В этом случае Румыния могла рассчитывать, что Австро-Венгрия и Германия будут охранять и румынские захваты. В Бухаресте знали, что население Бессарабии отнесётся враждебно к румынским захватчикам, а Россия никогда не примирится с потерей этой территории. Одновременно с Германией и Россия начала соблазнять Румынию: она предлагала ей Трансильванию. Но румынское правительство предпочитало выждать дальнейшего хода военных событий. Воздерживаясь пока от вступления в войну, оно решило на ближайшее время удовольствоваться возможно более выгодной продажей своего нейтралитета. Братиану стремился получить Бессарабию от самой России в качестве платы за этот нейтралитет. Он встретил поддержку в Париже и в Лондоне. Союзники России находили вполне естественным заплатить Румынии за русский счёт. Однако русское правительство отклонило эти домогательства. Больше успеха имел Братиану, запрашивая у Антанты компенсации за счёт Австро-Венгрии. 1 октября 1914 г. было заключено русско-румынское соглашение, по которому Россия гарантировала территориальную целостность Румынии и признавала за ней право на австро-венгерские территории с румынским населением. Румыния могла взять эти территории «в момент, который она сочтёт удобным», Иначе говоря, она могла соблюдать нейтралитет, пока победа русского оружия не доставит ей лёгкой добычи. Румынскому правительству удалось добиться займа на лондонском рынке; это тоже было платой за нейтралитет. Характерно для румынской дипломатки, что Германии также приходилось платить Румынии: и за нейтралитет и за пропуск снаряжения в Турцию.

Весной 1915 г. румыны потребовали у Антанты признания их притязаний на австро-венгерские территории до Прута и Тиссы. Россия и Сербия не соглашались отдать румынам украинские и сербские области. Как раз в это время русское командование просило западных союзников отвлечь немецкие силы с востока, предприняв наступление на Западном фронте. В ответ Англия и Франция советовали России добиться военной помощи Румынии. Для этого они настойчиво рекомендовали пойти ей навстречу. Царское правительство вынуждено было согласиться. Но пока шли русско-румынские переговоры, отступление русской армии побудило Братиану снова уклониться от участия в войне. Он требовал возобновления русского наступления в Галиции ж Буковине. Однако летом и осенью 1915 г. русская армия об этом не могла и думать.

С поворотом военного счастья вновь изменилась и позиция румынского правительства. Неудача немцев под Верденом и грандиозное наступление Брусилова подняли в 1916 г. шансы Антанты.

17 августа 1916 г. был заключён договор между Румынией и четырьмя державами Антанты. Румыния брала обязательство объявить войну Австро-Венгрии. За это ей обещали Трансильванию, часть Буковины и Банат. 28 августа Румыния объявила Австрии войну. Но уже 10 октября в русскую ставку прибыли уполномоченные румынского короля, буквально молившие о помощи. России пришлось взять на себя румынский фронт. Зато союзная Салоникская армия так и не шелохнулась, не оказав румынам какой-либо помощи. Таким образом, полностью оправдалось мнение русского верховного командования, что участие Румынии в войне принесёт России один ущерб.

Образование Наркоминдела

В ночь на 9 ноября (27 октября) 1917 г. II Всероссийский съезд Советов создал Совет Народных Комиссаров. В Петрограде только что закончилось победоносное восстание; в городе слышны были ещё отголоски недавнего сражения, но рабоче-крестьянское правительство уже начало свою деятельность. Приступил к работе и Народный комиссариат иностранных дел. Новая власть сразу же встретилась с резким сопротивлением старого мира: в день образования Совета Народных Комиссаров враги советской власти призвали всех чиновников старого аппарата власти к саботажу. Когда представители Наркоминдела явились в здание Министерства иностранных дел, они застали там только курьеров. Чиновники, предварительно выкрав шифры, бежали из министерства. Здание Министерства иностранных дел на Дворцовой площади было занято красногвардейцами. Они охраняли входы в бронированные комнаты, где в несгораемых шкафах хранились секретные договоры, копии депеш и другие документы. С трудом удалось собрать некоторых сотрудников министерства. Бывший товарищ министра иностранных дел Петряев заявил, что служащие и чиновники министерства не признают нового правительства и работать с ним не желают. Они согласны только охранять министерство и вести текущие дела - о военнопленных, о переводе денег за границу и т. д.

Контрреволюционеры рассчитывали, что большевики, наткнувшись на саботаж чиновников, потерпят крушение. Лидер меньшевиков Церетели цинично заявлял большевикам: «Мы всё же, худо ли, хорошо ли, дернулись 6 месяцев. Если вы продержитесь хотя бы 6 недель, я признаю, что вы были правы».

Но расчёты саботирующих чиновников были построены на песке. Они надеялись, что большевики отнесутся к аппарату власти так же, как все деятели прошлых буржуазно-демократических революций: кое-что уберут, подновят состав чиновников, но оставят в целом старый аппарат. На самом деле советское правительство приступило к слому старой государственной машины. Сопротивление чиновников только ускорило её разрушение.

Приказом, опубликованным 29 (16) ноября, советское правительство уволило чиновников министерства. На следующий день, 30 (17) ноября, был лишён полномочий посол Временного правительства во Франции Маклаков; 9 декабря (26 ноября) были освобождены от своих обязанностей все остальные дипломатические представители свергнутого правительства. Иностранные державы отказались, однако, признать это распоряжение советского правительства; ещё долгое время они продолжали сноситься со старыми посланниками и консулами, предоставляя в их распоряжение значительные суммы.

Советское правительство стало спешно создавать свой собственный аппарат.

Во вновь организуемых народных комиссариатах появились новые люди из сознательных рабочих и солдат. В Наркоминдел явились старые большевики, прошедшие хорошую политическую школу, передовые рабочие завода «Сименс и Шуккерт», революционные моряки. Рабочие и красногвардейцы составили первую группу сотрудников Наркоминдела.

К концу января 1918 г. общее число сотрудников комиссариата достигло 200 человек. Они были полны революционного энтузиазма, но ещё неопытны и мало осведомлены в вопросах дипломатии.

Много трудностей представляли в эти первые дни революции сношения с иностранцами. Европейские правительства отказались признать советскую власть. Официальная связь с дипломатическими представителями Антанты и нейтральных государств прекратилась, но неофициальные сношения продолжались. Прежде всего приходилось выдавать разрешения и визы иностранцам, желающим выехать из Советской России. В это время английское правительство арестовало в Лондоне ряд русских большевиков, желавших выехать в Россию. Советское правительство потребовало их освобождения, а пока прекратило выдачу разрешений на выезд из России английским подданным.