Если объективно рассмотреть положение армии к моменту гибели Российской Империи, то легко вырисовывается печальная картина. Существует миф о офицерах царской армии. Это несколько удивит, но создан он, на мой взгляд, в первую очередь советской пропагандой.

В пылу классовой борьбы «господ офицеров» изображали богатыми, холёными и, как правило, опасными врагами, антиподами Рабоче-Крестьянской Красной Армии вообще и её командному составу в частности. Особенно ярко это проявилось в х/ф «Чапаев», где вместо имевшихся у Колчака достаточно плохо одетых и обученных войск Чапаеву противостоять «каппелевцы» в чистой чёрно-белой форме, наступающие в «психической» атаке красивым строем. Соответственно высокому достатку предполагалась и обученность, как следствие – высокий уровень подготовки и умений. Всё это подхватили и развили любители «России которую мы потеряли» и Белого дела. Несмотря на то, что среди них есть, безусловно, талантливые историки и просто любители военной истории зачастую восхваление офицерства доходило до абсурда.

На деле же положение с боевой подготовкой офицеров было изначально печально. И не последнюю роль в этом играло достаточно тяжёлое материальное положение офицеров. Грубо говоря, лучшие ученики гимназий просто не хотели «тянуть лямку» на службе офицера, когда перед ними открывались куда более простые и выгодные перспективы карьеры на гражданском поприще. Не случайно будущий Маршал Советского Союза, а в начале XX века – юнкер Борис Михайлович Шапошников в своих воспоминаниях писал:

«Моим тогдашним сотоварищам, конечно, было трудно понять мое решение идти в военное училище. Дело в том, что я окончил реальное училище, как уже отмечал выше, со средним баллом 4,3. С таким баллом обычно шли в высшие технические учебные заведения. В военные же училища, по общему представлению, шла слабая по теоретической подготовке молодежь. На пороге XX века такое мнение о командном составе армии было довольно распространено».

Сам же Борис Михайлович пошёл в армию так как «Жили мои родители очень экономно, потому что начала учиться в Челябинске в женской прогимназии и моя младшая сестра Юлия. Мне приходилось не раз задумываться над вопросами: как бы облегчить родным жизнь? Не раз приходила в голову мысль: «А не уйти ли на военную службу?» Среднее образование позволило бы поступить непосредственно в военное училище. О том, чтобы за счет родителей пять лет учиться в высшем техническом заведении, даже мечтать не приходилось. Поэтому я уже, пока про себя, твердо решил пойти по военной линии».

Вопреки штампу о офицерах, как дворянах-помещиках на самом деле офицеры в конце эпохи Романовых хоть и происходили, как правило, из дворян, но по материальному положению были близко к разночинцам.

«Наличие земельной собственности даже среди генералитета и, как ни странно, гвардии было явлением далеко не частым. Обратимся к цифрам. Из 37 командиров корпусов (36 армейских и одного гвардейского) данные относительно земельной собственности имеются о 36. Из них таковая была у пяти. Наиболее крупным помещиком был командир гвардейского корпуса ген. В.М. Безобразов, владевший имением в 6 тысяч десятин и золотыми приисками в Сибири. Из остальных четырех у одного размер имения не указан, а у каждого из трех составляло около одной тысячи десятин. Таким образом, у самой высшей командной категории, имевшей чин генерала, земельная собственность была лишь у 13,9%.

Из 70 начальников пехотных дивизий (67 армейских и 3 гвардейских), а также 17 кавалерийских (15 армейских и двух гвардейских), т. е. 87 человек, данные о собственности отсутствуют у 6 человек. Из остальных 81 она имеется только у пяти (двух гвардейских генералов, являвшихся крупными помещиками, и трех армейских, из которых у двух были имения, а у одного собственный дом). Следовательно, земельная собственность была у 4 человек, или у 4,9%.

Обратимся к командирам полков. Как уже указывалось выше, мы анализируем все гренадерские и стрелковые, и половину пехотных полков, входивших в состав дивизий. Это составляло 164 пехотных полка, или 61,1% их общего числа. Кроме того, рассматриваются 48 кавалерийских (гусарских, уланских и драгунских) полков, входивших в состав 16 кавалерийских дивизий.» Если же сравнить эти цифры с аналогичными для гражданских чиновников тех же классов, то получится следующее: ««Обратимся к списку гражданским чинам первых трех классов. В 1914 г. чинов второго класса было 98 человек, из них владели земельной собственностью 44 человека, что составляло 44,9%; третьего класса – 697 человек, из них владели собственностью 215 человек, что составляло 30,8%.

Сопоставим данные о наличии земельной собственности у военных и гражданских чинов соответствующих классов. Итак, мы имеем: чины второго класса – военные – 13,9%, гражданские – 44,8%; третьего класса – военные – 4,9%, гражданские – 30,8%. Разница колоссальная.»

О материальном положении П.А.Зайончковский пишет: «Итак, офицерский корпус, имевший в своем составе до 80% дворян, состоял из служилого дворянства и по материальному положению ничем не отличался от разночинцев». Цитируя протопресвитора Шавельского тот же автор пишет:

«Офицер был изгоем царской казны. Нельзя указать класса царской России, хуже обеспеченного, чем офицерство. Офицер получал нищенское содержание, не покрывавшее всех его неотложных расходов /.../. В особенности, если был семейным, влачил нищенское существование, недоедал, путаясь в долгах, отказывая себе в самом необходимом.»

Как мы уже видели, земельные владения даже у высшего ком.состава не шли ни в какое сравнение с оным у гражданских чиновников. От части это было следствием того, что содержание чиновников было значительно выше, чем у генералов: «Как говорилось выше, годовое жалованье начальника дивизии равнялось 6000 рублей, а содержание губернатора от 9600 тысяч до 12,6 тысяч рублей в год, т. е. почти вдвое больше.» На «широкую ногу» жили разве что гвардейцы. Генерал Игнатьев красочно, хотя может быть и несколько тенденциозно описывает свою службу в, может быть, самом элитном полку армии Российском Империи – лейб-гвардии Кавалергардском полку. Он отмечает огромную «стоимость» службы в этом полку, которая была связана как с расходами на форму, двух особо дорогих коней и т. д. Впрочем, П.А.Зайончковский считает, что даже это был не самый «дорогой» полк. Таковым он считает лейб-гвардии гусарский полк, при службе в котором в месяц приходилось тратить 500 рублей в месяц – жалование начальника дивизии! Вообще гвардия была некой совершенно отдельной корпорацией, существование которой вносило сильную сумятицу в карьерный рост офицеров.

С одной стороны гвардия комплектовалась за счёт лучших выпускников училищ. Для этого нужно было получить «гвардейский балл» (более 10 из 12). К тому же благодаря системе, при которой выпускники выбирали себе вакансии в порядке средних баллов в гвардию шли лучшие юнкера. С другой стороны вакансии в гвардию имелись только в элитных учебных заведениях. К примеру, в самый элитный Пажеский корпус попасть не дворянину было практически невозможно. Уже четвёртое в полуофициальном списке наиболее престижных училищ Александровское имело всегда минимум гвардейских вакансий и потому Тухачевскому очень повезло в том, что он сумел окончить его лучшим среди юнкеров. Таким образом, уже закрытость училищ, имеющих значительное число вакансий, сильно ограничивало поступление туда неродовитых юнкеров.

Однако это было далеко не последнее препятствие для попадания в гвардию. По негласному, но твёрдо выполняемому и отмечаемому многими исследователями закону: вступление в полк должны одобрить офицеры полка. Эта закрытость, кастовость могла прикрыть дорогу по служебной лестнице любому «вольнодумцу», так как верноподданнические чувства были обязательны для службы в гвардии. Наконец, уже говорилось о «имущественном цензе». Таким образом, в гвардии оказывались в первую очередь богатые, родовитые офицеры. Правда, им нужно было отлично закончить курс училищ, однако большинство столь же, если не более талантливых офицеров даже возможности выйти в гвардейский полк не имели. А ведь гвардия была «кузницей кадров» генералитета царской армии! Более того, продвижение по службе в гвардии было в принципе быстрее и проще. Мало того, что гвардейцы имели преимущество в 2 чина перед армейскими офицерами, там отсутствовал и чин подполковника, что ещё убыстряло рост. Мы уже не говорим о связях и престиже! В итоге большинство генералов было выходцами именно из гвардии, более того, оттуда приходило большинство генералов, не имевших образования Академии Генштаба.

К примеру «в 1914 г. в армии было корпусов армейских – 36, гвардейских – 1. …Обратимся к данным об образовании. Из 37 командиров корпусов высшее военное образование имели 34 человека. Из них Академию Генерального штаба окончили 29 человек, Артиллерийскую академию – 2, инженерную и юридическую – по 1. Таким образом, высшее образование имели 90%. К трем, не имевшим высшего образования, относились командир гвардейского корпуса ген. В.М. Безобразов, 12-го армейского корпуса ген. А.А. Брусилов и 2-го кавказского корпуса ген. Г.Э. Берхман. Из перечисленных командиров корпусов 25 человек в прошлом, а один (ген. Безобразов) в настоящем служили в гвардии.»

Трудно согласиться с автором в том, что это объяснялось исключительно «способностью» гвардейцев. Ведь именно они в первую очередь попадали на высшие должности, не имея образования Академии Генштаба, что сам автор и признаёт: «По «Расписанию» 1914 г. в составе русской армии было 70 пехотных дивизий: 3 гвардейских, 4 гренадерских, 52 пехотных и 11 стрелковых сибирских. Начальниками их были генерал-лейтенанты…По образованию: высшее военное образование имели 51 человек (из них Академию Генерального штаба окончили 46, −41- Военно-инженерную – 4, Артиллерийскую – 1). Таким образом, высшее образование имели 63,2%. Из 70 начальников пехотных дивизий были гвардейцами (в прошлом или в настоящем) 38 человек. Интересно отметить, что из 19 человек, не имевших высшего военного образования, 15 были гвардейскими офицерами. Здесь уже сказывалось гвардейское преимущество.» Как видно, «гвардейское преимущество» сказывается на уровне начдивов. Куда же оно девается при назначении тех же людей на чуть более высокий пост начальника корпуса? Тем более, что по непонятной причине автор ошибся насчёт отсутствия высшего образования у Г.Э.Берхмана, а остальные генералы были как раз выходцами из гвардии. Не имевший высшего образования, зато очень богатый Безобразов так вообще командовал гвардейским корпусом. Таким образом гвардия была «поставщиком» необразованного академически офицерства в высшие армейские эшелоны.

Можно говорить о такой серьёзной проблеме, как отсутствие справедливости в распределении чинов и должностей: более богатые и родовитые офицеры, попав в гвардию имели намного больше шансов сделать карьеру, чем тянувшие лямку и порой более подготовленные (хотя бы из-за менее парадных условий службы) армейские коллеги. Это не могло не сказаться ни на качестве подготовки высшего ком.состава ни на психологическом климате. Известно, что в армии царило разделение на «касты». Как уже говорилось, в особую группу выделялись гвардейцы, имевшие значительные преференции среди всех офицеров. Но нельзя сказать, что внутри гвардии и остальной армии не было трений и различий. Так наиболее образованные офицеры традиционно служили в инженерных войсках и артиллерии. Это отражалось даже в шутках: «красивый служит в кавалерии, умный - в артиллерии, пьяница – во флоте, а дурак – в пехоте». Наименее престижной была, конечно, пехота. А наиболее престижной считалась «аристократическая» кавалерия. Впрочем, и она делилась. Так гусары и уланы смотрели свысока на драгун. Особняком стояла 1-я тяжёлая бригада гвардейской кавалерии: «придворные» Кавалергардский и лейб- гвардии Конный полк, «сражавшиеся» за звание самого элитного полка. В пешей гвардии особенно выделялась т. н. «Петровская бригада» - Преображенский и Семёновский полки. Но, как отмечает Минаков даже тут не было равенства: Преображенский являлся более родовитым. В артиллерии же считалась элитой конная, а вот крепостная традиционно считалась «изгоями», что изрядно «аукнулось» в 1915 году при обороне крепостей. Нельзя конечно сказать, что таких различий не бывает в других армиях, но ничего хорошего в разделении и изоляции друг от друга различных родов войск не было.

Чуть ли не единственной возможностью ускорить карьерный рост для талантливых армейских офицеров было поступление в Николаевскую Академию Генерального Штаба. Отбор туда был весьма тщателен. Для этого нужно было сдать предварительные экзамены, а затем – вступительные. При этом изначально сдавали их лучшие офицеры полков. По данным Шапошникова в год его поступления прошли конкурс 82,6% из сдавших предварительные экзамены. Однако, несмотря на столь тщательный отбор претендентов поступающие имели серьёзные проблемы с общеобразовательными предметами. «1) Очень слабая грамотность, грубые орфографические ошибки. 2) Слабое общее развитие.Плохой стиль. Отсутствие ясности мышления и общая недисциплинированность ума. 3) Крайне слабое знание в области истории, географии. Недостаточное литературное образование» Впрочем нельзя сказать, что это относилось ко всем генштабистам. На примере Б.М.Шапошникова легко видеть, что многие из них не имели и тени выше названных в документе проблем. Тем не менее, нельзя не отметить, что последующие проблемы с образованием в РККА кардинально отличались от аналогичных ещё в царской армии. Образ отлично образованного царского офицера изрядно идеализирован.

Обучение в Академии Генерального Штаба длилось два года. В первый год проходились как военные, так и общеобразовательные предметы, при этом из военных офицеры осваивали дисциплины, относящиеся к боевым действиям частей. Во второй год общеобразовательные предметы заканчивались, а из военных изучались дисциплины, относящиеся к стратегии. Кроме этого каждый день проходили конные занятия в манеже. Как отмечает Шапошников, это было следствием опыта русско-японской войны, когда дивизия в ходе боёв под Яньтайскими копями дивизия Орлова рассеялась, попав в высокий гаолян, когда лошадь начальника штаба понесла и он не смог её остановить, оставив дивизию совершенно обезглавленной, так как командир дивизии был ранен. Возможно, это было уже и излишним для позиционной бойни Первой Мировой, но на критическое замечание самого Бориса Михайловича насчёт архаичности лошади, как способа передвижения по сравнению с вводившимся в Европе автомобилем мы заметим, что русская промышленность просто не обладала возможностью снабдить армию достаточным количеством транспорта. Закупать же за границей его было дорого и достаточно опрометчиво с точки зрения независимости от зарубежных поставок.

Само обучение также имело значительные недостатки. К примеру, многие авторы отмечают слабое внимание к выработке инициативы и вообще практических навыков. Занятия состояли почти исключительно из лекций. На выходе вместо высококлассных штабных работников получались теоретики, далеко не всегда представляющие как действовать реальной обстановке. По словам Игнатьева лишь один преподаватель вообще заострял внимание на воле к победе.

Ещё одной проблемой был огромный расход времени на некоторые совсем устаревшие предметы, как изображение рельефа местности в штрихах. Вообще это искусство было столь запоминающимся предметом, что о нём недобрыми словами пишут многие мемуаристы.
Вопреки известному мифу о увлечении генералитета французской школой Гранмезона, «élan vitale»6, Шапошников свидетельствует о симпатиях к немецким теориям. Правда, он отмечает, что высший генералитет не был знаком с немецкими методами войны.

В общем сильной стороной кадровых офицеров царской армии были боевой дух, готовность к самопожертвованию. И речи не могло быть о безалаберности вроде разговоров о абсолютно секретных вещах в кафе, которые описывает в «Мозге Армии» Шапошников применительно к австрийской армии. Очень много для кадровых военных стоило понятие чести офицера. Молодые офицеры Генштаба после реформ, проведённых Головиным получили в целом неплохое, несмотря на многие недостатки, образование. Особенно важным было то, что тактика немецких войск не была уже для них откровением, как для более старших командующих. Проблема последних была в слабом интересе к саморазвитию, к новшествам как в технике, так и в военном искусстве. Как отмечает А.М.Зайончковский, бедственное положение с подготовкой высшего командного состава отчасти было следствием невнимания Генерального Штаба к проблеме:

«Обращая большое внимание на обучение войск и на усовершенствование младшего командного состава, русский Генеральный штаб совершенно игнорировал подбор и подготовку старшего командного состава: назначение лиц, просидевших всю жизнь после окончания академии на административном кресле, сразу на должность начальника дивизии и командира корпуса было не редкостью.» До русско-японской войны такое положение было особенно рельефно. Доходило до анекдотов: «в 1905–1906 гг. командующий Приамурским военным округом ген. Н.П. Линевич, увидев гаубицу, с удивлением спрашивал: что это за орудие?» Этот же автор отмечает: «Тот же Леневич (правильно Линевич - Н.Б.)не умел как следует читать карты и не понимал, что такое движение поездов по графику. «А среди командиров полков и бригад,- замечает далее Шавельский, - иногда встречались полные невежды в военном деле. Военная наука не пользовалась любовью наших военных». Вторит им и Деникин:

«Японская война, в числе прочих откровений, привела нас к сознанию, что командному составу необходимо учиться. Забвение этого правила и было одной из причин зависимости многих начальников от своих штабов. До войны начальник, начиная с должности командира полка, мог пребывать спокойно с тем «научным» багажом, который был вынесен им когда-то из военного или юнкерского училища; мог не следить вовсе за прогрессом военной науки, и никому в голову не приходило поинтересоваться его познаниями. Какая-либо проверка почиталась бы оскорбительной... Общее состояние части и отчасти только управление ею на маневрах давали критерий к оценке начальника. Последнее, впрочем, весьма относительно: при неизбежной условности маневренных действий и нашем всеобщем благодушии на маневрах можно было делать сколько угодно и безнаказанно самых грубых ошибок; неодобрительный отзыв в описании больших маневров, доходившем до частей через несколько месяцев, терял свою остроту.»

К тому же офицерский корпус высших эшелонов был крайне стар. По возрасту командиры корпусов распределялись следующим образом: от 51 до 55 лет – 9 человек, от 56 до 60 – 20, и от 61 до 65 – 7. Таким образом, свыше 75% командиров корпусов были старше 55 лет. Средний возраст их составлял 57,7 лет. Лишь чуть моложе были командиры дивизий. От 51 до 55 лет – 17, от 56 до 60 – 48 и от 61 до 65 – 5. Таким образом, основная масса начальников пехотных дивизий была старше 55 лет. Средний возраст их составлял 57,0 лет. Правда, начальники кавалерийских дивизий в среднем на 5,4 года были моложе. И это после «чистки», проведённой энергичным военным министром Редигером, впрочем, достаточно быстро лишившемся своего портфеля и заменённым менее твердым Сухомлиновым.За своё достаточно короткое правление аттестационная комиссия, работавшая при его руководстве, были назначены: командующих войсками округов – 6; их помощников – 7; командиров корпусов – 34; комендантов крепостей – 23; начальников пехотных дивизий – 61; начальников кавалерийских дивизий – 18; начальников отдельных бригад (пехотных и кавалерийских) – 87; командиров неотдельных бригад – 140; командиров пехотных полков – 255; командиров отдельных батальонов – 108; командиров кавалерийских полков – 45.

Он же ходатайствовал о увольнении из армии наиболее бездарных полководцев. Но проблемой стал Николай II. Ныне восхваляемый изо всех сил монарх мало заботился о боеспособности армии, куда больше уделяя внимание её форме и лояльности трону. Царь всячески препятствовал снятию угодных ему генералов и финансированию армии в ущерб флоту. Назначение Янушкевича, совершенно не соответствовавшего должности начальника Генерального штаба, к примеру, стало возможным только благодаря протекции Государя. Не меньшая вина лежит и на премьер-министре, так как от него в значительной мере зависило распределение средств бюджета Именно поэтому он защищал от увольнения генералов, проявивших таланты в усмирении восставших, а не на поле боя. Цитируя дневник Поливанова П.А.Зайончковский пишет:

««Получен от е.в. журнал Высшей Аттестационной Комиссии по поводу командиров корпусов; последовало соизволение на увольнение ген. Шутлеворта; против заключения об увольнении ген. Краузе и Новосильцева - высочайшая резолюция «оставить», а против ген. Адлерберга: «я знаю его, он не гений, но честный солдат: в 1905 году отстоял Кронштадт»». Какой крови стоило назначение ничем особенно не отличившегося на полях сражения в Манчжурии, но «героя» подавления революции 1905 года Ренненкампфа командующим армией, вторгавшейся в Восточную Пруссию – общеизвестно.

Правда, нельзя сказать, что положение не пытались выправить. Как пишет тот же Деникин:

«Так или иначе, после японской войны заставили учиться и старший командный состав. Весною 1906 г. впервые появилось по высочайшему повелению распоряжение военного министра: «Командующим войсками установить соответствующие занятия высшего командного состава, начиная с командиров частей до командиров корпусов включительно, направленные к развитию военных познаний». Это новшество вызвало на верхах раздражение: ворчали старики, видя в нем поругание седин и подрыв авторитетов... Но дело пошло понемногу, хотя первое время не без трений и даже курьезов.» Удалось частично привить и интерес к саморазвитию в артиллерийском деле: «Никогда еще, вероятно, военная мысль не работала так интенсивно, как в годы, последовавшие после японской войны. О необходимости реорганизации армии говорили, писали, кричали. Усилилась потребность в самообразовании, и, сообразно с этим, значительно возрос интерес к военной литературе, вызвав появление целого ряда новых органов. Мне представляется, что, не будь урока японской кампании и последовавшего за ним подъема и лихорадочной работы, армия наша не выдержала бы и нескольких месяцев испытания мировой войны...» Однако белый генерал тут же признаёт, что работа шла весьма медленным темпом.

Впрочем, нельзя сказать, что эти меры не сказались на боеспособности армии. А.А.Свечин пишет: «Не меньший прогресс надо отметить и в отношении тактической подготовки войск и в повышении квалификации среднего и низшего командного состава».

Но и этого оказалось недостаточно. Трудно не согласиться с А.М.Зайончковским, давшим очень короткую, но и очень ёмкую характеристику Русской армии перед Первой Мировой Войной: «В общем русская армия выступила на войну с хорошими полками, с посредственными дивизиями и корпусами и с плохими армиями и фронтами, понимая эту оценку в широком смысле подготовки, но не личных качеств.»

Ахиллесовой пятой старой армии было полное отсутствие какой-либо политической подготовки. Офицеры готовы были идти на смерть сами, но они не умели вести за собой. Свечин в своей книге «Искусство вождения полка» указывает на неумение кадровых офицеров общаться с солдатами, понимать их нужды и выстраивать дисциплину, годную не только в мирное время. Надо понимать, что времена фридриховского принципа «солдат должен бояться больше палки унтер-офицера, чем пули противника» давно прошли и удержать солдата на фронте только силой невозможно. Увы, русских офицеров никто просто не учил этому. А учитывая совершенно детские познания в социальных и политических науках нетрудно понять, что офицеры оказались совершенно дезориентированы, столкнувшись с пропагандой социалистических партий. Сказался и отрыв офицеров от солдатской массы. К примеру, Игнатьев отмечает, что мордобой в 1 гвардейской кавалерийской дивизии не применялся исключительно в силу гвардейской традиции. Вполне нормальным явлением считался и так называемый «цуг», сходный по смыслу с современной дедовщиной. Всё это не было заметно значительную часть войны, но развал дисциплины, а как следствие и всей армии в 1917 году отлично показал, к чему может привести невнимание к моральному климату внутри армейского коллектива.

Начало мировой войны полностью перевернуло систему подготовки офицеров. Если до этого они готовились по вполне стройной системе, попадая из кадетского корпуса в училище, а после его выпуска и службы лучшие из них могли окончить одну из академий, то теперь хотя училища и продолжали готовить поручиков, но лишь по сильно урезанному ускоренному курсу. Но и они не могли удовлетворить потребности армии. Было открыто значительное количество школ прапорщиков, выпускавших офицеров с крайне слабыми навыками и знаниями.

Наиболее тяжёлое положение сложилось в пехоте. Часто можно видеть такие оценки:

«Наши пехотные полки потеряли за мировую войну по несколько комплектов командных составов. Насколько могу судить по имеющимся у меня данным, лишь в немногих полках потери офицерского состава убитыми и ранеными спускаются до 300%, обыкновенно же достигают 400 - 500% и более.

Для артиллерии я не располагаю достаточно полными данными. Сведения по ряду артиллерийских бригад говорят о потерях офицерского состава (за всю войну) в 15 - 40%. Потери технических войск еще меньше. В коннице потери очень неравномерны. Есть части сильно потерпевшие, в других убыль совершенно незначительна. Во всяком случае, даже потери наиболее пострадавших конных частей в сравнении с потерями пехоты ничтожны».

Следствием такого положения стало, с одной стороны, резкое «вымывание» кадрового, наиболее подготовленного состава. Т.е. даже те офицеры, что имелись и командовали частями, к концу войны не имели достаточного образования и опыта.«Старший командный (командирский) состав, взятый в одной лишь армии, представляет не столь большую по численности группу, чтобы результаты рассмотрения ее можно было бы без существенных оговорок применить ко всей русской армии …

Прежде всего при рассмотрении данных о командирском составе бросается в глаза значительный процент временно командующих: а именно - 11 из 32 полков…По предшествующей до получения полка службе 27 командиров полков (т, е. почти 85% от общего их числа) принадлежат к строевому офицерству; остальные пять занимали должности в различных заведениях и учреждениях военного ведомства (корпуса, воен. училища и проч.). Среди 32 командиров полков не оказалось ни одного офицера Генер. Штаба. Несомненно это случайность, но случайность очень характерная, указывающая на значительное уменьшение среди командного состава пехоты лиц с высшим военным образованием… Ценз командования полками у большинства очень не велик:

От 1 до 3 мес. у 8 к-ров полков,
от 3 до 6 мес. у 11 к-ров полков,
от 6 до 12 мес. у 8 к-ров полков,
от 1 до 2 лет. у 3 к-ров полков,
более 2 лет. у 2 к-ров полков,

Весь исследуемый офицерский состав можно разделить на 2 неравные, резко отличные группы - на офицеров кадровых и на офицеров военного времени.
К первой группе относятся все штаб-офицеры, почти все капитаны (9 или 10) и небольшая часть штабс-капитанов (7 из 38).
Всего кадровых офицеров - 27, т. е. не полных 4% от общего количества. Остальные 96% - офицеры военного времени»

Итак, кадровые офицеры пехоты выбиты. А кто же их заменил? Вот тут-то и кроется очень серьёзная проблема будущей Красной Армии. Дело в том, что заменяли выбывших офицеров в основном люди, имеющие совершенно недостаточную подготовку как военную, так и просто общеобразовательную. Тот же автор приводит соответствующие таблицы:

Эти таблицы говорит о многом. Во-первых, видно, что звание «капитан» было почти недостижимо для офицера военного времени. Именно высшие офицеры, следовательно, были наиболее интересны в качестве будущих кадров Красной Армии в плане профессиональной подготовки. С другой стороны, они уже достигли высоких постов при «старом режиме» и потому стимул карьеры в новой армии при новых условиях для них не был так силён и потому не были столь лояльны, как младшие офицеры. Во-вторых, следует отметить разницу в общем образовании. Его уровень образования кадровых офицеров был ровный, впрочем, надо отметить, что неполное среднее образование – не совсем то, что требовалось от офицера такой технически насыщенной войны, как Первая Мировая. Зато уже среди штабс-капитанов наблюдается полный разнобой. Появляются офицеры с высшим образованием. Очевидно, это добровольцы военного времени, изначально выбравшие для себя гражданский путь, но судьбу которых изменила Великая война.

Как отмечает известный военный писатель Головин, это был лучший материал для получения офицеров, так как интеллигент легко мог уйти от призыва и потому те, кто пошли в армию имели не только наилучшее общее образование, но и лучший боевой дух, а в некотором роде и лучшие моральные качества, нежели, к примеру, пресловутые «земгусары». С другой стороны множество офицеров имели даже не среднее, а низшее образование или не имели общего образования вовсе. Лишь чуть более трети штабс-капитанов имело законченное среднее образование. Это говорит, с одной стороны, о том, что интеллигенция не очень хотела идти в армию. С другой – что образ офицера «старой армии», как выходца из «образованных классов», получивший распространение в массовом сознании благодаря советскому кинематографу далёк от истины. Армию пополняли, в основном, слабо образованные люди. Было в этом и некоторое преимущество. Ведь этим статистика говорит о классовой близости офицеров военного времени (а, очевидно, именно они и были основным контингентом среди не получивших среднего образования штабс-капитанов) новой власти.

Среди поручиков, подпоручиков и особенно прапорщиков ситуация с образованием становится ещё хуже. Среди прапорщиков лишь менее четверти офицеров имели полное среднее образование, а военные училища, а не школы прапорщиков окончили менее трети от общего количества.

Таким образом, надо отметить две особенности. Во-первых, кадровый состав пехоты был в значительной мере выбит. Ротами, а зачастую и батальонами командовали офицеры военного времени, в принципе, не имевшие достаточной подготовки. Более того, офицеры военного времени не обладали сносным образованием, чтобы суметь восполнить недостатки образования в дальнейшем.

В целом приходится признать, что ещё до Великой Войны офицерство обладало значительными недостатками в подготовке. Более того, если молодые командиры успели получить образование в реформированных училищах и академиях, то высший, более старый командный состав продолжал сильно отставать по своим качествам от требований времени. Тезисы о утере высшего командного состава Красной Армией как катастрофе несостоятельны. Даже не говоря о сомнительной пользе в годы Второй Мировой войны престарелых генералов Первой Мировой, чему блестящий пример – Франция, нельзя не увидеть превосходство именно высшего командного состава будущих противников над отечественными стратегами если не в талантах, то в уровне подготовке. Куда страшнее было выбивание молодых офицеров в годы Первой Мировой, а затем и Гражданской. К сожалению, в отличие от Германии в РИ не сумели наладить качественную подготовку офицеров военного времени и было это по вполне объективным причинам: в России просто не было достаточного количества образованных людей. Как и франко-прусскую войну, войну на Восточном фронте выиграл в значительной мере берлинский школьный учитель.

Интересно отметить, что в Красную Армию попали в большом количестве не выбитые кадры технических войск. А ведь именно эти люди «с ученым кантом и бархатным воротником» по данным Шапошникова имели наибольший процент окончивших Академию Генерального штаба среди принятых туда, что говорит о наилучшей подготовке. Так из 6 поступивших вместе с Шапошниковым инженеров закончили все 6. Из 35 артиллеристов 20, а вот из 67 пехотных офицеров только 19!

Павловское военное училище (1894−6 ноября 1917) - пехотное военное училище Российской империи, в Петербурге. Храмовый праздник училища - 21 мая, в день памяти Святых Равноапостольных Константина и Елены. Училищный праздник - 23 декабря. Создано в августе 1863 года по указу Императора Александра II из специальных классов Павловского кадетского корпуса, передавшего училищу своё знамя. Начальником училища назначен будущий военный министргенерал-майор Пётр Семёнович Ванновский.

Кадет 1 кадетского корпуса. 1914

Камер-паж в придворном мундире. 1900-годы

Юнкера Павловского училища в портретном зале. 1908.


Воспитанники 1-го Кадетского корпуса на занятиях бальными танцами.1910-е


Начальник Николаевской военной академии Д.Г.Щербачев с сыном. 1909


Генерал-лейтенант А.Н.Куропаткин с сыном. 1910


Члены британской делегации по случаю вступления на престол короля Георга V и сопровождающие их лица в сквере перед боковым фасадом Зимнего дворца. 1910


В.Д.Бутовский — флигель-адьютант, председатель экзаменационной комиссии, член Педагогического комитета Главного управления военно-учебных заведений. 1913

Празднование 50-летнего юбилея Павловского военного училища 25 августа 1913 года. Прыжки с шестом


Празднование 50-летнего юбилея Павловского военного училища 25 августа 1913 года. Демонстрация навыков штыкового боя.


Празднование 50-летнего юбилея Павловского военного училища 25 августа 1913 года Преодоление проволочных заграждений.


Юнкера Михайловского артиллерийского училища на полевых учениях. Красное Село. 1913

Офицерский суд чести лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады. 1913


Оркестр Морского Гвардейского экипажа на плацу перед выходом на парад. Май 1912


Группа офицеров лейб-гвардии Егерского полка в день празднования 100-летия Кульмской битвы. 1913


Морской гвардейский экипаж. Офицеры на автомобиле на Дворцовой площади. 1914


Приемный зал Смольного института. Среди посетителей — воспитанники военных учебных заведений. 1913.


Шеф 3-го гусарского Елисаветградского полка великая княжна Ольга Николаевна с женами офицеров полка. Петергоф. 5 августа 1913.


Выступление оркестра 4-го стрелкового императорской фамилии батальона на эстраде Нижнего парка в Петергофе. 1913.


Министр императорского двора и уделов граф В.Б Фредерикс в форме лейб-гвардии Конного полка. 1913

Группа офицеров 8-го Уланского Вознесенского великой княжны Татьяны Николаевны полка перед большим Петергофским дворцом. 5 августа 1913


Перед вылетом. Гатчинская авиашкола. 1913.


Конкурс военных аэропланов. Авиаторы И.И.Сикорский (справа), генерал-лейтенант Н.В.Каультбарс (в центре) в первом в мире многомоторном аэроплане «Русский витязь». 1913


Великий Князь Борис Владимирович и командир Лейб-гвардии Казачьего полка генерал-майор С.В.Евреинов. 1914

Урядник Сибирской полусотни третьей сотни лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка в парадном обмундировании. 1914


Фанфаристы лейб-гвардии Конного полка. 1914


Памятник главнокомандующему русской армией на Дунае великому князю Николаю Николаевичу (старшему) на Манежной площади Петербурга в день его открытия 13 января 1914


Барон П.Н.Врангель. 1914

Морской министр адмирал, генерал-адьютант И.К Григорович (в центре) с инженерами Балтийского завода. 1914


Генерал-майор, командир собственного е.и.в.конвоя князь Ю.И.Трубецкой. 1914


Генерал от инфантерии А.А.Брусилов. 1914

Взвод дворцовых гренадер на Дворцовой площади. 1914


Взвод конных офицеров и кадет Николаевского кавалерийского училища на учении по верховой езде. 1914


Начальник Академии генерал-майор Д.Г.Щербаков с группой профессоров и преподавателей. 1914


Император Николай II и король Саксонии Фридрих-Август III обходят почетный караул лейб-гвардии Кирасирского полка на Царскосельском вокзале. 7 июня 1914


Группа офицеров и солдат с родственниками перед отправкой в действующую армию. 1916


Дом армии и флота. Группа офицеров на лестнице. Март 1916

Профессиональная подготовка офицеров в России в специальных учебных заведениях началась при создании регулярной армии, но первоначально она касалась только специальных родов войск. Учебные заведения по подготовке общевойсковых офицеров появились лишь в конце первой трети XVIII века. Сама же система военно-учебных заведений сложилась в начале XIX века.

Военно-учебные заведения, связанные с подготовкой офицеров, можно разделить на три группы: 1) непосредственно готовящие офицеров (выпускающие своих воспитанников офицерами или с правами на офицерский чин; 2) готовящие для поступления в заведения первой группы; 3) занимающиеся повышением квалификации и переподготовкой лиц, уже имеющих офицерские чины. До 60-х гг. XIX в. учебные заведения двух первых групп представляли собой единое целое в лице кадетских корпусов, и лишь затем функциональное различие между тремя типами учебных заведений было твердо установлено.

В XIX веке система военно-учебных заведений постоянно расширялась. Можно выделить два основных периода ее развития — до реформ 60-х гг. и после них, когда произошло принципиальное разделение военно-учебных заведений на подготовительные и собственно военно-специальные, непосредственно выпускающие офицеров. До этого кадетские корпуса, принимая воспитанников в раннем возрасте, выпускали их уже офицерами. В первой половине XIX века офицеров выпускали кадетские корпуса, Военно-сиротский дом, Пажеский корпус, Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, Дворянский полк, юнкерские школы, некоторые общегражданские учебные заведения и специальные военные училища (артиллерийское, инженерное, топографическое, юридическое). Своя система подготовки офицеров существовала на флоте.

В 30-40-х гг. сеть кадетских корпусов существенно расширилась. На пожертвования дворянских губернских обществ и частных лиц был открыт целый ряд новых кадетских корпусов. Надо заметить, что кадетские корпуса помимо военного имели и благотворительное значение, давая возможность получить образование и содержание детям неимущих и умерших офицеров и дворян. Так как число желающих поступить в кадетские корпуса постоянно возрастало, то со временем прием стал обуславливаться служебными заслугами родителей. Но преимущественно принимали сирот и неимущих, причем существовало 26 разрядов по правам на казенное воспитание, в соответствии с которыми и определялась очередность приема.

По правилам, существовавшим с 1830 г., после экзамена воспитательный комитет определял каждого выпускника в тот или иной род войск. Самые лучшие получали направление в гвардию, лучшие — подпоручиками в армию или производились в прапорщики артиллерии и инженерных войск с прикомандированием к соответствующим училищам, а также к Генеральному штабу для поступления через два года в академию. Прочие же выпускались прапорщиками в армию. .

В середине 50-х гг. был проведен ряд изменений в правилах приема и выпусков из корпусов. В 1857 году двухгодичные специальные классы были открыты во всех кадетских корпусах, они стали выпускать воспитанников прямо на службу, а лучших переводить в третий класс Константиновского кадетского корпуса. Дворяне со средним и высшим образованием, не дворяне — с высшим образованием могли теперь поступать экстернами в специальные классы кадетских корпусов. Действительная служба засчитывалась с 16-летнего возраста, а права по выпуску они имели равные с кадетами. Все лица с высшим образованием должны были окончить только один третий специальный класс при Константиновском кадетском корпусе. .

В результате реформ 60-70х гг. XIX в. военно-учебные заведения Российской империи подразделялись на следующие типы: 1) Общеобразовательные средне учебные заведения — семиклассные военные гимназии и четырехклассные прогимназии; 2) Средние специальные военные и юнкерские училища; 3) Высшие — военные академии.

К 1881 году существовало 18 военных гимназий и 8 военных прогимназий с курсом, соответствующим курсу уездных училищ. .

30 мая 1882 года военным министром был представлен всеподданнейший доклад о системе общеобразовательного и специально военного образования в военно-учебных заведениях. В докладе говорилось: «Истекшие годы после реформы военно-учебных заведений дают возможность в настоящее время определенно высказать: а) необходимо ли сохранение в военном ведомстве существующих ныне двух типов военно-учебных заведений; б) вполне ли достигнуты цели, поставленные при преобразовании военно-учебных заведений». . Летом 1882 года все военные гимназии были преобразованы в кадетские корпуса.

Что касается военных училищ, то к началу 1881 года действовало три пехотных училища — Павловское, Константиновское и Александровское, одно кавалерийское — Николаевское, Михайловское — артиллерийское и Николаевское инженерное. . Кроме того, офицеры из специальных классов Питерского и Финляндского кадетских корпусов.

Курс военных училищ с точки зрения изучаемых предметов подразделялся на: 1) общеобразовательный (закон божий, русский язык. Иностранные языки, математика, химия, статистика, законоведение) и 2) специальный (тактика, артиллерия, фортификация, военная топография, военная администрация). Таким образом, в течение двух лет в пехотных училищах изучалось 15, а в кавалерийских — 16 предметов. Однако в политическом отношении будущий офицер был совершенно безграмотен и никаких познаний в этом отношении он не получал. Один из лидеров белого движения А.И. Деникин в своих воспоминаниях по этому поводу писал: «Ни училищная программа, ни преподаватели, ни начальство не задавалось целью расширить кругозор воспитанников, ответить на их духовные запросы. Русская жизнь тогда бурлила, но все так называемые «проклятые вопросы», вся политика — понятие, под которое подводилась вся область государствоведения и социальных знаний, — проходила мимо нас». .

Высших военно-учебных заведений к 1881 году было четыре: Николаевская академия генерального штаба, Николаевская инженерная академия, Михайловская артиллерийская академия и Александровская военно-юридическая академия. .

Система учебных заведений на флоте также имела свою специфику. В нее помимо учебных заведений, готовящих строевых флотских офицеров, входили заведения по подготовке штурманов, инженерно-технических специалистов, морских артиллеристов и кораблестроителей. Как и в армии, военно-морские учебные заведения, готовящие офицеров, можно было разделить на две группы: 1) дающие своим выпускникам первый офицерский чин; 2) в которых повышали образование лица уже имеющие офицерские чины. К первой группе относятся морские училища, а ко второй — академии и различные офицерские классы и школы.

Итак, система военного образования в Российской империи в течение XIX века прошла несколько этапов. На первом этапе в конце первой трети XIX века расширяется сеть кадетских корпусов как основное звено подготовки общевойсковых офицерских кадров. В это же время зарождается деление на учебные заведения, непосредственно выпускающие офицеров, и заведения, осуществляющие первичную подготовку.

Следующий этап, начавшийся со второй половины XIX века, связан с проведенными тогда радикальными реформами военного образования, в результате которых она приняла, во-первых, всеобъемлющий характер, а во-вторых, обрело логическую последовательность и единообразие в основных звеньях.

С упразднением прогимназий и преобразованием всех юнкерских училищ в военные, система военно-учебных заведений к началу XIX века приняла полностью единообразный вид.

Примечания:

1. Волков С.В. Русский офицерский корпус. — М., 1993. -с. 106.
2. Там же-с. 107.
3. Зайончковский П.А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX-XX столетий (1881-1903).-М., 1973.-c.294.
4. РГВИА, ф.379, оп. 20, д.111,л.17.
5. РГВИА, ф.379,оп. 40, д.71, л.22.
6. Деникин А.И. Путь русского офицера. — М., 1991. -с.65-66.
7. РГВИА, ф.366, оп.2,д.163,л.21.

Юнкерские училища Российской империи (не путать с Военными училищами).

Юнкер Елисаветградского училища с матерью.
Такой вот нетипичный типичный юнкер - курсант Юнкерского училища - не мальчишка, из уже послуживших в войсках...



Юнкера Казанского юнкерского пехотного училища (до 1909 г.).

Юнкерские училища предназначались для получения военного образования юнкерами (юнкер - не только учащийся Военного или Юнкерского училища Российской империи, но и чин /звание в Российской имп. армии - М.К. ) и унтер-офицерами из вольноопределяющихся перед производством их в офицеры. Первоначально такие училища создавали при корпусных штабах, они не имели единой организации. К началу 1863 г. существовали училища при 4-м армейском корпусе в Воронеже, при 2-м армейском корпусе (Училище войск Царства Польского) и в Финляндии (Училище войск, в Финляндии расположенных). Училища при 1-м и 3-м армейских корпусах были закрыты в июле 1863 г. в связи с переездом штаба корпуса из Воронежа в Курск закрыто и училище при 4-м корпусе.
Как новый тип военно-учебного заведения юнкерские училища появились в 1864 г. По проекту, утвержденному 14 июля, их штат определен в 200 человек (рота). Юнкерские училища создавались при окружных штабах. Они именовались пехотными или кавалерийскими и по городу нахождения. В конце 1864 г. открылись Виленское и Московское юнкерские училища. В 1865 г. организованы Гельсингфорское (на 100 юнкеров), Варшавское, Киевское, Одесское, Чугуевское, Рижское училища (на 200 юнкеров каждое), а также Тверское и Елисаветградское кавалерийские (на 60 и 90 юнкеров соответственно), а в 1866 г. — Казанское и Тифлисское (на 200 юнкеров каждое). В 1867 г. образовано Оренбургское училище на 200 человек (в том числе 120 казачьих урядников Оренбургского, Уральского, Сибирского и Семиреченского казачьих войск).
В 1868 г. штат Тверского училища увеличен до 90 юнкеров, Елисаветградского — до 150, а Гельсингфорсского уменьшен до 90. В 1869 г. штаты Варшавского, Московского, Казанского, Киевского и Чугуевского училищ увеличены до 300 человек, а также открыты два новых училища: Петербургское пехотное на 200 юнкеров и Новочеркасское урядничье казачье на 120 урядников Донского и Астраханского казачьих войск. В 1870 г. к ним добавилось Ставропольское училище на 30 юнкеров и 90 урядников Кубанского и Терского казачьих войск.

Таким образом, сеть юнкерских училищ создана очень быстро. Если к концу 1868 г. было 13 училищ на 2130 человек, то к началу 1871 г. — 16 училищ на 2670 пехотных, 270 кавалерийских и 405 казачьих мест (11 пехотных на 2590 человек, 2 кавалерийских на 240, 2 смешанных на 320,1 казачье на 120, а также 2 казачьих отдела на 75 человек при Варшавском и Виленском училищах). В 1872 г. открылось Иркутское юнкерское училище на 60 урядников и 30 пехотных юнкеров. В 1878 г. Ставропольское и Оренбургское училища преобразованы в казачьи (с 1876 г. казачий отдел был также в Елисаветградском училище); казачьи войска имели теперь в общей сложности 655 вакансий в юнкерских училищах вместо 330 в 1871 г. Гельсингфорсское училище в 1879 г. было закрыто, и к 1880 г. осталось 16 училищ с общим штатом 4500 человек, из которых:
· 3380 мест приходилось на пехоту (Московское, Чугуевское, Киевское, Одесское и Казанское училища — по 400 человек, Варшавское — 350, Виленское и Тифлисское — по 300, Петербургское и Рижское — по 200 и отдел в Иркутском училище на 30 юнкеров);
· 450 мест — на кавалерию (Тверское — на 150 и Елисаветградское — на 300) и
· 670 мест — на казачьи войска (Новочеркасское и Ставропольское — по 120, Оренбургское — на 250, отдел в Иркутском училище — на 60 и отделы в Варшавском, Виленском и Елисаветградском училищах — всего на 120 урядников).
В юнкерские училища принимали окончивших военные гимназии или соответствующие гражданские учебные заведения, а также вольноопределяющихся; с 1869 г. могли поступать также унтер-офицеры, призванные по набору. Вольноопределяющиеся в принципе не были обязаны поступать в училище, но стать офицерами могли только после выпускного экзамена за училище или окончания курса. В противном случае они приравнивались по сроку выслуги к унтер-офицерам, призванным по рекрутскому набору. Для поступления в училище им надо было прослужить в унтер-офицерском звании 3 месяца, получить одобрение начальства и выдержать вступительный экзамен по пяти общеобразовательным предметам (окончившие шесть классов гимназии сдавали экзамен только по русскому языку и должны были получить не ниже 7 баллов).
Курс состоял из двух классов: младшего общего и старшего специального. Объем и содержание специального образования диктовались знаниями, навыками, необходимыми для командования батальоном. По окончании курса юнкера возвращались в свой полк и производились в офицеры по удостоению начальства. При этом выпущенные по 1-му разряду производились после лагерного сбора по представлению начальства независимо от наличия в полку вакан*сий, а выпущенные по 2-му разряду — только на вакансии. Программа юнкерских училищ в начале 80-х гг. менялась, но незначительно. Их выпуск в 1866—1879 гг. колебался от 270 до 2836 человек и всего составил 16 731 человек.
Юнкерские училища к 80-м гг. XIX в. в основном удовлетворили потребность армии в офицерских кадрах, и стало возможным повысить требования к их образовательной подготовке С развитием сети юнкерских училищ производство в офицеры лиц, не прошедших курса обучения, было прекращено, но большую часть офицеров давали именно юнкерские училища. Теперь ставилась задача дать образование возможно большему числу офицеров на уровне военных училищ. С Одновременно в 1886—1888 гг. при юнкерских училищах открыты отделения с военно-училищным курсом (для выпускников гражданских средних учебных заведений). С 1888 г. военно-училищный курс введен в Московском юнкерском училище и на отделениях Киевского и Елисаветградского училищ. В 1887—1894 гг. эти курсы юнкерских училищ дали 1680 офицеров, а в 1895—1900 гг. — еще 1800. В результате с 90-х гг. выпускники военных училищ и военно-училищных курсов юнкерских училищ стали преобладать в общем числе выпускников.
В общей сложности юнкерские училища (в том числе и с военно-училищным курсом) выпустили с 1865 по 1880 г. 17 538 офицеров, а с 1881 по 1900 г.—25 766.
Комплектование юнкерских училищ осуществлялось за счет лиц, получивших неполное среднее образование (прогимназии, городские училища и др.) или окончивших 6-й класс гимназий и равных им учебных заведений (т.е. имеющих права вольноопределяющихся 1-го разряда по образованию). Последние поступали вне конкурса, получив по единственному экзамену — русскому языку оценку не ниже 7 баллов. Большинство обучавшихся в юнкерских училищах оканчивало курс по 2-му разряду. Например, в 1888 г. Казанское училище по 1-му разряду окончили 8, а по 2-му разряду — 22 человека, Тверское — соответственно 12 и 40, Киевское — 12 и 119, Иркутское — 4 и 32, Петербургское — 24 и 70, Одесское — 23 и 88, Виленское — 11 и 68, Тифлисское — 18 и 76, Елисаветградское — 20 и 75.
С переводом юнкерских училищ на военно-училищный курс они стали постепенно преобразовываться в военные училища. В начале XX в. после такого преобразования Московского, Киевского и Елисаветградского кавалерийского оставалось 10 юнкерских училищ: 7 пехотных (Петербургское, Виленское, Казанское, Одесское, Чугуевское, Иркутское и Тифлисское), 1 кавалерийское (Тверское) и 2 казачьих (Новочеркасское и Оренбургское). Но и эти училища с 1903 г. перешли на 3-летний срок обучения со значительным увеличением объема программ как общеобразовательных, так и военных предметов (на первые теперь отводилось 36 часов в неделю, на вторые — 45). Изменились и правила выпуска: теперь выпускники делились на три разряда. Для окончания по 1-му разряду надо было иметь средний балл не менее 10, по военным предметам — не менее 7 и по строевой службе — не менее 9; по 2-му разряду — общий балл не менее 7 и равные 1-му разряду показатели по военным предметам и строевой службе; по 3-му разряду выпускались все остальные, но получившие на экзаменах положительную оценку (не менее 6 баллов). Выпускникам 1-го и 2-го разрядов присваивали звание подпоручика, а 3-го (как и из военных училищ) — унтер-офицера с правом производства в офицеры на вакансии, но не ранее года службы.
Сословный состав юнкерских училищ очень сильно отличался от состава военных училищ и тем более кадетских корпусов: из-за разницы в источниках комплектования потомственных дворян в этих училищах было менее 20%. Даже вместе с детьми личных дворян, офицеров и чиновников их было чуть больше половины в 80-х гг. и менее 40% в начале XX в., тогда как крестьяне, мещане и казаки составляли от четверти в 80-х гг. до почти половины в начале XX в.
В 1911 г. все юнкерские училища были преобразованы в военные и как тип военно-учебных заведений перестали существовать.

УДК 355.23(47)"18/19":94(47).081/.083

Гребенкин А.Н,

доцент кафедры теории и истории государства и права Российской академии народного хозяйства и государственной службы

при Президенте Российской Федерации, кандидат исторических наук (Российская Федерация, г. Орёл)

ПРАВИЛА ПРИЕМА В ВОЕННО-УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В 1863-1917 гг.

В статье анализируются, правила приема в российские военно-учебные заведения в 1863-1917 гг. Автор рассматривает, основные тенденции, социальной политики в области подготовки, офицерских кадров на примере изменения требований к социальному происхождению и. уровню подготовки. поступающих в военно-учебные заведения. В статье делается вывод о том, что правительство постепенно отходит от. принципа «военная школа - для. дворян» и. делает, ставку на создание корпуса потомственных офицеров, который бы. постоянно пополнялся талантливыми представителями всех сословий.

Ключевые слова: Российская, империя, военное образование, кадетский корпус, дворянство, офицер.

Система военно-учебных заведений, созданная в России в первой половине XIX в., была призвана обеспечивать армию и флот хорошо образованными офицерами. Кроме того, кадетские корпуса несли и важную социальную функцию, давая «путевку в жизнь» детям разорившихся дворян и сиротам погибших на войне офицеров. Для самих кадет и юнкеров получение военного образования было первым шагом к успешной карьере, причем не только военной. Знания, полученные в кадетских корпусах и специальных училищах, могли пригодиться и на гражданской службе. Однако, несмотря на то, что военно-учебным заведениям много внимания уделяли не только руководители военного ведомства, но и сам Николай I, к середине XIX в. кризис в военно-учебном ведомстве стал очевиден. Кадетские корпуса давали армии только третью часть необходимых ей офицеров, остальные получали военную подготовку непосредственно в ходе службы. Среди кадет и юнкеров было немало великовозрастных развращенных недорослей, которых терпели в стенах во-

еннои школы лишь потому, что те принадлежали к благородному сословию. В то же время недворянам, даже талантливым, доступ к военному образованию был закрыт1.

Милютинская военно-учебная реформа, направленная на отделение общего образования от военно-специального и гуманизацию отношении между педагогами и воспитанниками, предусматривала коренное переустройство старых кадетских корпусов. В 1863 - 64 гг. началось их преобразование в военные гимназии и военные училища. Для вновь создаваемых военно-учебных заведений были разработаны и новые правила приема. Эти правила давали недворянам, хотя и в очень ограниченных масштабах, возможность получения военного образования.

Военные гимназии, созданные на основе общих классов кадетских корпусов, имели цель «доставить детям дворян, предназначаемым к военной службе, приготовительное общее образование и воспита-ние»2; таким образом, они, как и кадетские корпуса, сохраняли статус привилегированных дворянских учебных заведений. Однако из этого правила было сделано исключение - Оренбургская-Неплюевская и Сибирская военные гимназии не являлись дворянскими пансионами. В первой из них учились сыновья лиц неподатных сословий Оренбургского края, во второй - сыновья офицеров и чиновников, служащих и служивших в Сибирском крае. Особый статус этих двух гимназий подчеркивался и тем, что их выпускники должны были учиться в специально учрежденном Четвертом военном училище в Оренбурге.

Воспитанники военных гимназий делились на казенных, своекоштных и приходящих.

На казенный счет зачислялись: на иждивение правительства - малолетние дворяне в соответствии с заслугами их отцов и степенью сиротства по старшинству разрядов (как это было в старых кадетских корпусах), на иждивение правительства и различных учреждений - малолетние дворяне по особым постановлениям (одни - ежегодно в определенном числе, другие - на предоставленные им особые вакансии) и, наконец, на особо пожертвованные капиталы - малолетние дворяне на тех основаниях, какие были

определены меценатами при пожертвовании этих капиталов3. Кроме того, молодые дворяне в возрасте от 14 до 17 лет, успешно выдержавшие экзамен, зачислялись в гимназии на казенный счет, если до этого они получали образование за счет родителей4.

Своекоштные и приходящие воспитанники получали образование на платной основе: за своекоштного полагалась плата 200 р. в год (в Оренбургской-Неплюевской и Сибирской гимназиях - 125 р.); плата за приходящего приравнивалась к плате, взимаемой с ученика гражданской гимназии, располагавшейся в том же городе. В Сибирской военной гимназии плата за своекоштных равнялась 25 р. серебром в год. При этом приходящими в Оренбургскую-Неплюевскую и Сибирскую гимназии допускались сыновья лиц всех сословий.

Прошения о приеме на казенный счет подавались в Главное управление военно-учебных заведений (о приеме в Сибирскую и Оренбургскую гимназии - местным генерал-губернаторам), просьбы об определении своекоштными и приходящими - директорам гимназий. Дворяне должны были предоставить свидетельство о дворянстве из герольдии или копию с протокола дворянского депутатского собрания об отправлении в герольдию документов, на основании которых малолетний внесен в дворянскую родословную книгу; для детей лиц, получивших дворянство по чинам и орденам, требовались послужные списки отцов или указы об их отставке. От малолетних недворянского происхождения требовались удостоверения о правах состояния. Кроме того, необходимо было предоставить метрическое свидетельство о рождении и крещении и подписку просителя с обязательством взять малолетнего обратно по требованию гимназии.

Абитуриенты сдавали приемный экзамен по программе того класса, в который они должны были поступить в соответствии со своим возрастом (10-12 лет - в 1-й класс, 11 - 13 - во 2-й, 12-14 - в 3-й, 13-15 - в 4-й, 14-16 - в 5-й и 15-17 - в 6-й). Дети киргизов принимались в Сибирскую военную гимназию без экзамена.

В двухгодичные военные училища (1-е Павловское, 2-е Константиновское и 3-е

Александровское), созданные на базе специальных классов кадетских корпусов, абитуриенты принимались как по экзамену, так и без экзамена.

Без экзамена принимались: 1) выпускники военных гимназий; 2) потомственные дворяне, получившие среднее образование; 3) молодые люди всех сословий, получившие образование в гражданских и духовных высших учебных заведениях. Выпускники военных гимназий переводились в училища по распоряжению Главного начальника военно-учебных заведений. Выпускники гражданских учебных заведений были допущены к приему на льготных условиях, так как окончивших военные гимназии было слишком мало, чтобы обеспечить набор в училища. При этом абитуриенты с высшим образованием поступали во 2-е военное Константиновское училище на 1 год в учрежденный для них специально-военный класс5.

Все абитуриенты, не имевшие аттестата о среднем образовании, экзаменовались в самих военных училищах по программам, установленным для младшего класса специальных училищ.

Таким образом, двери военных училищ были широко раскрыты перед недворянами.

Молодые люди, желавшие поступить в училище, являлись лично к начальнику и подавали прошение на высочайшее имя, приложив метрическое свидетельство о рождении и крещении и документы о происхождении; поступавшие без экзамена должны были представить аттестаты и дипломы. Поступавшим в военные училища должно было быть не менее 16 лет; по состоянию здоровья они должны были быть годны к военной службе.

В трехгодичные специальные училища (Николаевское инженерное и Михайловское артиллерийское) абитуриенты также принимались как по экзамену, так и без экзамена6.

По экзамену во все 3 класса (младший, средний и старший) принимались молодые люди, принадлежавшие к потомственным дворянам или пользовавшиеся правами вольноопределяющихся первого разряда при поступлении на военную службу, а также юнкера и вольноопределяющиеся первого разряда, уже состоявшие на служ-

бе в войсках. Поступавшим в младший и средний классы должно было быть от 16 до 20 лет; поступавшим в старший класс - от 17 до 24 лет.

Без экзамена принимались: в младший класс - выпускники военных гимназий, в старший класс - портупей-юнкера и юнкера, окончившие военные училища и отказавшиеся от производства в офицеры ради продолжения образования.

Документы, которые должны были представить молодые люди, не состоявшие на военной службе, были идентичны тем, что представляли родители малолетних, поступавших в военную гимназию (метрическое свидетельство и документы о происхождении). Кроме того, требовалось пройти медицинское освидетельствование на предмет годности к военной службе.

Поступавшие в младший класс экзаменовались в знании Закона Божия, русского языка, арифметики, алгебры, геометрии, тригонометрии, всеобщей и русской истории, географии, рисовании и одного из иностранных языков по выбору - французского, немецкого или английского.

Чтобы быть зачисленными, необходимо было по всем предметам экзамена получить не менее 8 баллов в среднем (по 12-балльной шкале) и ни в одном из математических предметов не иметь менее 6 баллов7.

Поступавшие в средний класс экзаменовались дополнительно по программе младшего класса, поступавшие в старший класс - по программам младшего и среднего классов8.

При этом окончившие средние и высшие учебные заведения держали экзамен только из военных, естественных и математических наук, выпускники математических отделений университетов экзаменовались только по военным и естественным наукам, выпускники естественных отделений - только по военным и математическим.

Все принятые в специальные училища оь поступали на полное казенное содержание.

Наконец, в 1864 г. были учреждены двух- О годичные юнкерские училища, в первую ^ очередь предназначенные для подготовки ^ офицеров9 из лиц, не имевших среднего об- ^ разования (служивших в регулярных вой- ^ сках юнкеров и вольноопределяющихся, а

также урядников и обер-офицерских детей иррегулярных войск)10. Поступить можно было по экзамену, в зависимости от уровня начальной подготовки, как в младший, так и в старший класс. Без экзамена в старший класс принимались те, у кого было высшее или среднее образование (в том числе выпускники военных гимназий), а также исключенные за неуспешность в науках из военных училищ11. Имевшие неполное среднее образование (в объеме 6 классов гимназии) принимались вне конкурса, сдавая лишь один экзамен - по русскому языку. После введения в 1874 г. всесословной воинской повинности «юнкерские училища стали теми воротами, через которые в офицерский корпус проникали выходцы из недворянской среды, вплоть до крестьянских и мещанских детей»12. При этом представители низших сословий, получившие начальное образование в прогимназиях и городских училищах и благодаря своим способностям и упорству поступившие в юнкерские училища, представляли собой более выгодный контингент, нежели те, кого исключили из средних учебных заведений за неуспехи или дурное поведение. Следует, однако, отметить, что выпускникам юнкерских училищ, не обладавшим хорошей подготовкой и почти не имевшим шансов на получение высшего военного образования, было трудно сделать хорошую карьеру - потолком для большинства из них была должность ротного командира в пехоте и чин капитана.

В 1867 г. было утверждено Положение о военных училищах: Первом (Павловском), Втором (Константиновском), Третьем (Александровском), Четвертом (в городе Оренбурге), Николаевском кавалерийском, Михайловском Артиллерийском и Николаевском Инженерном13. В училища принимались лица из сословий, не обязанных рекрутской повинностью, и, кроме того, состоявшие на службе в войсках юнкера и унтер-офицеры этих сословий. Выпускники военных гимназий, а также окончившие средние учебные заведения (последние -в течение года после получения аттестата) принимались без экзаменов. Преимуществом пользовались абитуриенты, окончившие военные гимназии. Выпускники

военных училищ имели право отказаться от производства в офицеры и перевестись юнкерами в старший класс специальных училищ14. Молодые люди всех сословий, получившие высшее образование, принимались в специальные классы военных училищ (которые должны были быть созданы по образу специально-военного класса при Константиновском училище)15. Получившие высшее физико-математическое или естественно-научное образование могли, сдав экзамен по военным наукам, поступить в старшие классы специальных училищ.

В 1873 г. были открыты две военные гимназии исключительно для приходящих учеников (3-я Петербургская и Симбирская); в них допускались представители всех сословий16. В 1874 г. к ним добавилась 3-я Московская военная гимназия.

В 1877 г. были изменены правила приема в военные гимназии. Пересмотру подверглись разряды малолетних, имеющих право на обучение за счет средств правительства; к приему в гимназии были допущены дети военнослужащих, не принадлежащих к сословию потомственных дворян, в соответствии с заслугами их отцов и степенью сиротства (так, сыновья военных обер-офицеров, лишившиеся отца или матери, пользовались преимуществом перед сыновьями полковников, а круглые сироты обер-офицеров - преимуществом перед сыновьями генералов)17.

Воссозданные в 1882 г. на базе военных гимназий кадетские корпуса имели цель «доставлять малолетним, предназначаемым к военной службе в офицерском звании, и преимущественно сыновьям заслуженных офицеров, общее образование и соответствующее их предназначению воспитание»18. Таким образом, средние военно-учебные заведения утратили свой продворянский характер и стали ориентироваться на детей офицеров, доля потомственных дворян среди которых неуклонно падала.

Все кадеты делились на интернов, находившихся на полном содержании корпуса, и экстернов, лишь посещавших занятия. В свою очередь, интерны делились на казеннокоштных, содержавшихся за счет средств правительства, стипендиатов, содержавшихся на проценты с капиталов, пожертвованных

разными учреждениями и лицами, и своекоштных, содержавшихся за собственный счет. Экстернами могли быть лишь стипендиаты и своекоштные; исключение делалось для сыновей лиц военно-учебной службы - они могли быть бесплатными экстернами тех корпусов, в которых служили их отцы.

Казеннокоштными интернами могли стать сыновья военных и некоторых невоенных лиц (по разрядам, к высшему принадлежали сироты погибших на войне генералов и офицеров, к низшему - сыновья обер-офицеров и прослуживших не менее 10 лет в военном ведомстве священников), а также зачисляемые вне очереди, по постановлениям, малолетние, принадлежащие к следующим категориям: 12 воспитанников из детей офицеров Донского казачьего войска, 2 воспитанника из детей офицеров Астраханского казачьего войска, 77 воспитанников из детей чинов, проходивших службу в Туркестанском крае, и т.п.19. В Сибирский корпус зачислялись сыновья офицеров и чиновников, служивших в Сибири или в Туркестанском крае, в Донской - сыновья служивших и отставных офицеров и чиновников, принадлежавших к казачьему сословию войска Донского.

Стипендиатами становились малолетние, удовлетворявшие требованиям, содержавшимся в положении одной из стипендий.

Своекоштными могли стать все те, которые могли были быть зачислены казеннокоштными, и, кроме того, сыновья всех офицеров, сыновья чиновников военного и гражданского ведомств, принадлежавших к потомственному дворянству, и сыновья неслуживших потомственных дворян. В Николаевский корпус, помимо этого, принимались сыновья личных дворян, купцов и почетных граждан. В Сибирский кадетский корпус в число своекоштных интернов допускались сыновья гражданских чиновников, не принадлежавших к потомственному дворянству.

Экстернами кадетских корпусов могли стать сыновья офицеров, чиновников военного и гражданского ведомств, принадлежавших к потомственному дворянству, и сыновья неслуживших потомственных дворян. В экстерны Николаевского кадет-

ского корпуса, кроме того, могли попасть сыновья личных дворян, купцов и почетных граждан, Симбирского - сыновья лиц всех сословий.

Плата за своекоштных интернов колебалась от 550 р. (в Николаевском корпусе) до 125 р. (в Оренбургском и Сибирском корпусах).

Поступавшие в кадетские корпуса должны были быть в возрасте от 10 до 18 лет; они зачислялись в классы, соответствующие их возрасту и успехам на приемном экзамене20.

Изменения, вносимые в правила приема в кадетские корпуса в царствование Александра III, были направлены на их унификацию и на создание корпуса потомственных военных.

Особое внимание было обращено на экстернов, которые, приходя в корпуса лишь на занятия, плохо учились, с трудом поддавались влиянию воспитателей и вызывали много проблем. При Александре III число кадет-экстернов было сведено к минимуму, а кадетские корпуса, преобразованные из военных гимназий, учрежденных в свое время исключительно для приходящих, были либо закрыты, либо переведены на интернат. Так, в 1886 г. на интернат был переведен Александровский кадетский корпус в Санкт-Петербурге, в 1887 г. были распространены общие правила приема на Симбирский корпус21. 3-й Московский кадетский корпус в 1892 г. был закрыт. С 1887 г. в экстерны кадетских корпусов стали зачислять лишь тех, кто имел право на поступление на казенный кошт; после четвертого класса они должны были обязательно переводиться в интерны. Таким образом, сыновья неслуживших потомственных дворян лишились права на экстернат22. В 1890 г. было разъяснено, что правом на поступление в кадетские корпуса бесплатными экстернами пользуются лишь сыновья потомственных дворян, служивших в этих оь корпусах в классных чинах23.

Положением о военных училищах 1894 г. О был установлен новый порядок поступле- ^ ния. Отныне училища комплектовались вы- ^ пускниками кадетских корпусов и молоды- ^ ми людьми, принадлежавшими к категории ^ лиц, которым было предоставлено право на

поступление в кадетские корпуса, достигшими 17-летнего возраста и получившими удостоверение в знании полного курса кадетского корпуса или другого среднего учебного заведения24. Преимуществом при поступлении пользовались выпускники кадетских корпусов. Они зачислялись в училища в первую очередь, а окончившие гражданские средние учебные заведения -лишь на оставшиеся после зачисления кадет вакансии25. Тем самым прием в военные училища «со стороны» был ограничен. Помимо стремления создать корпус потомственных офицеров эта мера была продиктована тем, что ежегодный выпуск из кадетских корпусов к тому времени был вполне достаточным для того, чтобы обеспечить замещение всех вакансий в военных училищах, и необходимость в наборе выпускников гимназий и реальных училищ, которые, в отличие от бывших кадет, не имели предварительной военной подготовки, отпала.

Параллельно принимались меры, направленные на повышение уровня подготовки офицеров. В 1886 г. было создано отделение с военно-училищным курсом при Московском юнкерском училище. Туда принимались по экзамену абитуриенты, имевшие образование как минимум в объеме 6 классов гимназии. Впоследствии такие отделения были созданы и при других юнкерских училищах.

В начале XX в. юнкерские училища начали переформировываться в военные, и к 1910 г. этот процесс завершился. Подготовка офицеров «второго сорта» с начальным общим образованием и ограниченной военной подготовкой была прекращена. Отныне, чтобы стать офицером, необходимо было иметь как минимум завершенное среднее образование. При этом в «старые» военные училища - Павловское и Александровское, а также Николаевское кавалерийское -по-прежнему принимались молодые люди, получившие образование в кадетских корпусах либо имевшие на это право. Однако их выпускники никакими преимуществами при прохождении службы не пользовались26.

В начале XX в., по мере размывания сословной структуры и разрушения традиции офицерских династий, кадетские корпуса теряли остатки своей элитарности.

В 1906 г. право на воспитание в кадетских корпусах за счет казны было предоставлено сыновьям состоящих на службе и отставных офицеров, военных и морских врачей, военных священников и лиц, состоящих или состоявших на действительной учебно-воспитательной службе в военно-учебном ведомстве, в том числе ассистентов при кафедрах и клиниках госпитальных и академических и врачей клиники нервных и душевных болезней Императорской военно-медицинской академии при условии выслуги их отцами 10 лет или приобретения права на сохранение при отставке мундира27. Требование 10-летней выслуги не предъявлялось, если: 1) отцы абитуриентов умерли на службе и их дети остались круглыми сиротами; 2) были убиты или умерли от ран, полученных в сражениях28; 3) внезапно погибли или лишились зрения или ума на службе; 4) были награждены орденом Св. Георгия.

Накануне первой мировой войны правительство пошло на ряд мер, которые были фактически направлены на превращение корпусов во всесословные учебные заведения. В октябре 1912 г. право казенного воспитания в кадетских корпусах получили дети подпрапорщиков, участвовавших в боях и награжденных знаком отличия военного ордена или состоящих под покровительством Александровского комитета о раненых по 1 или 2 классу29. С ноября 1912 г. на места, остававшиеся после зачисления кадет, имевших право на казенное воспитание, было разрешено принимать своекоштными воспитанниками сыновей лиц всех сословий30. Подобные изменения были внесены и в правила поступления в отдельные военно-учебные заведения. В Хабаровском кадетском корпусе были учреждены 4 сверхкомплектные своекоштные вакансии для сыновей казаков непривилегированного сословия Амурского казачьего войска31. В привилегированный Морской корпус тогда же были допущены дети гражданских чиновников не ниже VIII класса, окончивших одно из средних учебных заведений, а также дети лиц всех сословий, получивших высшее образование32.

В начале первой мировой войны в условиях острой нехватки младших офицеров были понижены требования к образовательному цензу поступавших в военные учили-

ща сначала до 6 классов гимназии, потом до 5 классов и, наконец, до городских училищ33. Вскоре училища превратились в 4-месячные курсы по ускоренной подготовке офицеров, на которые принимались и недоучившиеся студенты, и мужчины в возрасте 40 - 45 лет, и даже девушки. Несомненно, после окончания боевых действий довоенные правила комплектования военно-учебных заведений были бы восстановлены, однако революция 1917 г. повлекла за собой гибель кадетских корпусов и военных училищ.

Таким образом, стремление создать профессиональный офицерский корпус, в полной мере отвечавший стоявшим перед ним задачам, привело к тому, что правительство отошло от своей традиционной опоры на потомственное дворянство и поставило во главу угла интересы офицерской корпорации. Если военные гимназии позиционировались как дворянские учебные заведения, то пореформенные кадетские корпуса таковыми уже не являлись. Стремясь выстроить четкую схему подготовки офицера: военная гимназия (кадетский корпус) - военное училище, правительство, однако, в 60 - 70-е гг. XIX в. было вынуждено прибегать к приему в военные училища выпускников гражданских учебных заведений. Но как только ежегодный выпуск из кадетских корпусов по-

зволил заполнять все вакансии в военных училищах, доступ в училища молодых людей «со стороны» был практически прекращен. Такой же временный характер имели и юнкерские училища, готовившие офицеров «второго сорта»: при первой же возможности они были преобразованы в полноценные военные училища. В то же время заинтересованность в привлечении на службу людей с высшим образованием побудила создать для них льготные условия получения военной подготовки в максимально сжатые сроки.

В начале XX в., когда процессы в российском обществе стали расшатывать сословные перегородки, стало ясно, что создать офицерскую касту не удалось. Контингент кадетских корпусов начал расширяться за счет детей тех, кто имел хотя бы какое-то отношение к армии, - они получали право воспитываться в военно-учебных заведениях за счет казны. К началу первой мировой войны сословный строй окончательно разложился, сохранять прежние привилегии уже не было смысла, и кадетские корпуса стали превращаться во всесословные учебные заведения. Возможно, со временем на их основе были бы созданы общедоступные военные школы, но 1917 год поставил точку в истории военного образования Российской империи.

1 Лишь с 1857 г. недворяне, имевшие высшее образование, могли становиться экстернами кадетских корпусов и в течение года изучать военные науки перед производством в офицеры. Однако таких людей было очень мало.

2 п. 2 Высочайше утвержденного Положения о военных гимназиях // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XLI. Отд. 2-е. 43738.

3 Там же. П. 6.

4 Там же. П. 7.

5 §§ 1, 2, 4 Высочайше утвержденных Правил приема в военные училища: 1-е Павловское, 2-е Константиновское и 3-е Александровское // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XL. Отд. 1-е. 42026.

6 п. 1 § 1 Высочайше утвержденных 20 февраля 1865 г. Правил приема молодых людей в Николаевское-Инженерное и Михайловское-Артиллерийское училища // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XL. Отд. 1-е. 41824.

7 Лит. «а» и «б» § 3 Высочайше утвержденных 20 февраля 1865 г. дополнительных правил приема в Николаевское-Инженерное и Михайловское-Артиллерийское училища // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XL. Отд. 1-е. 41824.

8 Прим. 1 к § 5 Высочайше утвержденных 20 февраля 1865 г. Правил приема молодых людей в Николаевское-Инженерное и Михайловское-Артиллерийское училища // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XL. Отд. 1-е. 41824.

9 В отличие от военных училищ, юнкерские училища выпускали не офицеров, а подпрапорщиков - кандидатов в офицеры, вынужденных ожидать открытия вакансии в своем полку иногда в течение нескольких лет.

10 Ст. 1 отд. I Высочайше утвержденного Положения о юнкерских училищах // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XLIII. Отд. 1-е. 45612.

11 Там же. Ст. 13.

12 Михайлов А.А., Филюк С.О. Реформы российских военно-учебных заведений в 1860-е годы. Альтернативные проекты и итоги // Военно-исторический журнал. 2011. № 6. С. 35.

13 Высочайше утвержденное Положение о военных училищах: Первом (Павловском), Втором (Константиновском), Третьем (Александровском), Четвертом (в городе Оренбурге), Николаевском кавалерийском, Михайловском артиллерийском и Николаевском инженерном // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XLII. Отд. 1-е. 44723.

14 Там же. Ст. 10.

15 Там же. Ст. 11.

16 Волков С.В. Русский офицерский корпус. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. С. 148.

17 лит. «г» ч. II Высочайше утвержденного 11 июля 1877 г. расписания малолетних, принимаемых для воспитания в военные гимназии // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. LII. Отд. 3-е. Прил. к 57565.

18 ч. 1 гл. I Высочайше утвержденного Положения о кадетских корпусах // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. VI. 3517.

19 Приложения 1 и 2 к Высочайше утвержденному Положению о кадетских корпусах // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. VI. 3517.

20 ст. 7 и 11 гл. III Высочайше утвержденного Положения о кадетских корпусах // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. VI. 3517.

21 О применении к Симбирскому кадетскому корпусу общих правил приема малолетних // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. VII. 4357.

22 Об изменении правил приема в кадетские корпуса приходящих воспитанников // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. VII. 4770.

23 О праве на поступление в кадетские корпуса бесплатными экстернами детей классных чинов, состоящих на службе в военно-учебных заведениях (Циркуляр по военно-учебным заведениям 1890 г., № 18) // Педагогический сборник. 1890. № 8. Часть официальная. С. 34.

24 ст. 11 гл. II Высочайше утвержденного Положения о военных училищах // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. XIV. 11007.

25 Там же. Ст. 13.

26 Суряев В.Н. Офицеры русской императорской армии. 1900-1917. М.: «Русское историческое общество», «Русская панорама», 2012. С. 17.

27 ст. 2 Высочайше утвержденных Правил о приеме в кадетские корпуса казеннокоштных и своекоштных интернов и о перечислении своекоштных и приходящих кадет на казенное содержание // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. XXVI. Ч. 1. 28159.

28 Дети классных чиновников всех ведомств, погибших на войне или умерших от полученных в сражениях ран, также получали право на казенное воспитание в кадетских корпусах.

29 Приказ по военному ведомству от 26 октября 1912 г. № 583 // Педагогический сборник. 1913. № 2. Часть официальная. С. 15-18.

30 Приказ по военному ведомству от 15 ноября 1912 г. № 628 // Педагогический сборник. 1913. № 5. Часть официальная. С. 55.

31 Об учреждении в Хабаровском графа Муравьева-Амурского кадетском корпусе 4 сверхкомплектных своекоштных вакансий для сыновей казаков непривилегированного сословия Амурского казачьего войска // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. XXXIII. Отд. 1-е. 40706.

32 Об изменении условий приема воспитанников в Морской корпус // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. XXXIII. Отд. 1-е. 40543.

33 «Чугуевцы». Исторически-бытовой сборник объединения Чугуевского военного училища. Выпуск под редакцией И.А. Зыбина. Белград, 1936 г. // ГАРФ. Ф. Р-6797. Оп. 1. Д. 2. Л. 39 об.

Grebenkin A.N., е-mail: [email protected]

Associate professor of the department of theory and history of state and law of the Russian Academy of National Economy and Civil Service under the President of the Russian Federation, Candidate of Historical Sciences (Russian Federation, Orel). The paper analyzes the rules of admission to Russian military schools in 1863-1917. The author discusses the main trends of social policy in the field of officer training as an example of change of requirements to social background and the level of applicants" knowledge entering military schools. RULES OF ADMISSION TO MILITARY SCHOOLS OF THE RUSSIAN EMPIRE IN 1863-1917 The article concludes that the government is moving away from the principle of "military school - for the gentry" and relies on the creation of the body of hereditary officers that would be constantly replenished with talented representatives of all classes.

Key words: Russian Empire, military education, military school, the nobility, officer.