Биографические сведения о Епифании весьма скудны и в значительной степени предположительны. Родился он в Ростове в первой половине XIV в. В 1379 г. принял пострижение в ростовском монастыре Григория Богослова. В дальнейшем подвизался в Троицком Сергиевом монастыре. Он бывал в Иерусалиме и на Афоне, вероятно, путешествовал по Востоку. Умер Епифаний в 20-х гг. XV в.
За свою начитанность и литературное мастерство он и получил прозвание «Премудрый». Перу Епифания принадлежат два жития: «Житие Стефана Пермского», написанное им в 1396—1398 гг., и «Житие Сергия Радонежского», написанное между 1417—1418 гг.
Киприан в авторском вступлении к «Житию Петра», как отмечалось выше, говорит, что житие святого должно служить украшением святому. Особенно ярко именно эта цель жития — словесная похвала — проявилась в епифаниевском «Житии Стефана Пермского». В этом памятнике агиографии, как отметилв свое время В. О. Ключевский, Епифаний «больше проповедник, чем биограф».
Обычные слова не в силах выразить величие подвижника, но автор рассказа о святом — земной человек, и, призывая на помощь бога, уповая на покровительство святого, деяния которого он описывает, агиограф стремится в своем творении так пользоваться обычными средствами языка, чтобы у читателя создалось представление о необычности святого по сравнению со всеми остальными людьми.
Поэтому языковая вычурность, «плетение словес» — это не самоцель, а средство, с помощью которого автор может прославить героя своего повествования.
Одной из типических черт агиографического жанра, что особенно бросается в глаза в памятниках панегирического стиля, является крайняя степень самоуничижения агиографа.
В одной из такого рода тирад Епифаний пишет: «Аз бо есмь груб умом и словом невежа, худ имея разум и промысл вредоумен, не бывшу ми въ Афинех от уности, и не научихся у философов их ни плетениа риторьска, ни ветийскых глагол, ни Платоновых, ни Аристотелевых бесед не стяжах, ни философиа, ни хитроречиа не навыкох, и спроста отинудь весь недоуменна наполнихся».
Авторское признание в своей неучености, невежестве, в своей простоте противоречит остальному тексту произведения, в котором ученость проявляется в обилии цитируемых источников, а «риторские плетения» представлены более чем обильно, — искусный литературный прием, направленный все к той же цели: прославить, возвеличить святого.
Если автор Жития, блещущий в своем произведении и ученостью и риторским искусством, не устает говорить о своем ничтожестве, то читатель и слушатель Жития должны были чувствовать себя особенно ничтожными перед величием святого.
Кроме того, авторские признания в своей неучености и литературной беспомощности, противоречащие действительному тексту, написанному этим самым автором, должны были создать впечатление, что все написанное — некое божественное откровение, наитие свыше.
В «Житии Стефана Пермского» Епифаний достигает настоящей виртуозности в своем словесном восхвалении Стефана. Выбор поэтических средств, композиционное построение текста — строго продуманная, тщательно отработанная литературная система. Традиционные поэтические приемы средневековой агиографии у Епифания усложнены, обогащены новыми оттенками.
Многочисленныеамплификации, нанизывание одних сравнений на другие, перечисление в длинных рядах варьирующихся традиционных метафор, ритмика речи, звуковые повторы придают тексту особую торжественность, приподнятость, эмоциональность и экспрессивность.
Вот, например, одна из характеристик героя, начинаемая с авторского самоуничижения: «Да и аз многогрешный и неразумный, последуя словесем похвалений твоих, слово плетущи и слово плодящи, и словом почтити мнящи, и от словес похваление събираа и приобретаа и приплетаа пакы глаголя: что еще тя нареку? — Вожа заблужьдшим, обретателя погыбшим, наставника прельщеным, руководителя умом ослепленым, чистителя оскверненым, взискателя расточеным, стража ратным, утешителя печальным, кормителя алчющим, подателя требующим, наказателя несмысленым...» и т. д.
«Плетение» похвалы святому — основная цель и задача «Жития Стефана Пермского». Но все же в этом пышном похвальном панегирике просветителю Пермской земли встречаются и жизненные зарисовки, и исторически конкретные факты. Они появляются в описании быта пермяков, в рассказах об их идолах, об их охотничьем искусстве, в рассуждениях Епифания об отношениях между Москвой и Пермью.
Центральная, наиболее обширная часть Жития — рассказ о борьбе Стефана с пермским волхвом Памом — имеет сюжетный характер, насыщена бытовыми зарисовками, живыми сценами.
Следует отметить оригинальность заключительной похвалы в «Житии Стефана Пермского». Похвала эта состоит из трех плачей — пермских людей, пермской церкви и автора, «инока списающа».
Подобного рода житийная похвала, в форме плачей народа, церкви и автора, встречается только у Епифания. Ничего похожего мы не найдем ни в переводных житиях, ни у русских агиографов до Епифания и после него. Плачи эти носят книжно-риторический характер, но создавал их Епифаний под влиянием народных плачей.
Он сам сравнивает плач пермской церкви со вдовьим причетом: «[Церковь] не хотяше утешитися, но и утешения не приимаше, глаголющи: не брезете мене, не брезете, да ся наплачю; не дейте мене, да ся насыщу плача, обычай бо есть вдовам новоовдовевшим плакатися горко вдовьства своего».
Некоторые обороты из плача церкви перекликаются с мотивами устного народного причета: «Увы мне, свете очию моею, камо заиде... вмале повеселихся с ним... к кому же привергуся, да сотворит ми увещание, еже от печали утешение».
Второе сочинение Епифания Премудрого, «Житие Сергия Радонежского», вскоре после составления его Епифанием было переработаноПахомием Логофетом. Текст пахомиевской редакции «Жития Сергия» дошел до нас в многочисленных списках, разных редакциях и вариантах, и четкого представления о том, каков был вид епифаниевского текста этого жития, у нас, по существу, нет.
В общих чертах мы можем утверждать, что это Житие, написанное Епифанием, носило более повествовательный характер, чем «Житие Стефана Пермского», стилистически было более спокойным и строгим, более насыщенным фактическим материалом.
Целый ряд эпизодов «Жития Сергия» имеет своеобразный лирический оттенок (рассказ о детстве отрока Варфоломея — будущего Сергия, эпизод, повествующий о просьбе родителей Сергия не уходить в монастырь до их смерти, чтобы было кому помочь им в старости, и т. п.).
Если в «Житии Стефана Пермского» Епифаний показал себя виртуозом-стилистом, то в «Житии Сергия» он представал мастером сюжетного повествования. Не боясь впасть в преувеличение, мы с полным основанием должны назвать Епифания Премудрого великим писателем русского средневековья.
История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.
ЕПИФАНИЙ ПРЕМУДРЫЙ - преподобный, русский монах, агиограф, духовный писатель и мыслитель, автор житий и посланий, раскрывающих мировоззрение Древней Руси, один из первых русских православных писателей и философов.
Жил в конце XIV — начале XV века. Сведения о нём извлекаются только из его собственных сочинений. В молодости жил со Стефаном Пермским в Ростове в монастыре Григория Богослова, именуемом «Затвор». Изучил там греческий язык и хорошо усвоил библейские, святоотеческие и агиографические тексты. Возможно, побывал в Константинополе, на Афоне, в Иерусалиме. Вероятно, в 1380 году Епифаний оказался в Троицком монастыре под Москвой в качестве «ученика» уже знаменитого Сергия Радонежского. Занимался книгописной деятельностью. После смерти Сергия в 1392 году Епифаний, видимо, перебрался в Москву на службу к митрополиту Киприану. Близко сошёлся с Феофаном Греком.
В 1408 году во время нападения на Москву хана Едигея, Епифаний бежал в Тверь, где подружился с архимандритом Спасо-Афанасьева монастыря Корнилием, в схиме Кириллом, с которым впоследствии переписывался; в одном из своих посланий он высоко отзывался о мастерстве и работах Феофана Грека, его уме и образованности. В этом письме Епифаний и себя называет «изографом».
В 1410-е годы Епифаний вновь поселился в Троице-Сергиевом монастыре, заняв высокое положение среди братии: «бе духовник в велицей лавре всему братству».
Умер там около 1420 года (не позже 1422) в сане иеромонаха. Б.М. Клосс относит смерть Епифания Премудрого к концу 1418 - 1419 гг. Основанием для этого послужил список погребенных в Троице-Сергиевой лавре, составители которого отметили, что Епифаний умер «около 1420 г.» (Список погребенных в Троицкой Сергиевой лавре от основания оной до 1880 г. М., 1880. С. 11 - 12). Историк соотнес это указание со свидетельством древнейшего пергаменного Троицкого синодика 1575 г. В его начальной части записаны три Епифания, один из которых - несомненно Епифаний Премудрый. Затем в этом источнике отмечено имя княгини Анастасии, супруги князя Константина Дмитриевича, о которой из летописи известно, что она скончалась в октябре 6927 г. [Полное собрание русских летописей. Т. I. Вып. 3. Л., 1928. Стб. 540 (Далее: ПСРЛ)]. При мартовском летоисчислении это дает октябрь 1419 г., при сентябрьском стиле - октябрь 1418 г. Поскольку Епифаний Премудрый скончался ранее княгини Анастасии, его смерть следует отнести ко времени до октября 1418 г. или до октября 1419 г. (Клосс Б.М. Указ. соч. С. 97). Но первая из этих двух дат отпадает по той причине, что Епифаний приступил к написанию «Жития» Сергия только в октябре 1418 г. (в предисловии к нему агиограф сообщает, что после смерти Сергия прошло уже 26 лет, т.е. подразумевается дата 25 сентября 1418 г.). Таким образом выясняется, что Епифаний Премудрый скончался в промежуток между октябрем 1418 г. и октябрем 1419 г.
Мы имеем возможность уточнить дату смерти Епифания, благодаря тому, что его имя упоминается в рукописных святцах в числе «русских святых и вообще особенно богоугодно поживших», но официально не канонизированных Церковью. В частности, по данным архиепископа Сергия (Спасского), оно встречается в составленной в конце XVII - начале XVIII в. книге «Описание о российских святых», неизвестный автор которой расположил памяти русских святых не по месяцам, а по городам и областям Российского царства. Другая рукопись, содержащая имена русских святых, была составлена во второй половине XVII в. в Троице-Сергиевом монастыре и поэтому богата памятями учеников Сергия Радонежского. Изложение в ней идет не по городам, как в первой, а по дням года. Оба этих памятника называют днем памяти Епифания 12 мая. Архиепископ Сергий в своей работе также пользовался выписками из рукописных святцев конца XVII в., присланных ему жителем Ростова Н.А. Кайдаловым. Их оригинал сгорел в пожар 7 мая 1868 г. в Ростове, но выписки, сделанные из них, полны. В них внесено немало неканонизированных русских святых, в том числе и Епифаний Премудрый. Днем памяти, а следовательно и кончины, Епифания в них названо 14 июня. [Сергий (Спасский), архиепископ. Полный месяцеслов Востока. Т. I. М., 1997. С. 257, 380 - 384, Т. III. М., 1997. С. 558].
Учитывая, что Епифаний Премудрый, судя по всему, происходил из Ростова, а также то, что 12 мая отмечается память св. Епифания Кипрского, соименного Епифанию Премудрому, становится понятным, что точная дата кончины агиографа содержится в источнике ростовского происхождения. На основании этого, зная год смерти Епифания, можно с достаточной степенью уверенности полагать, что Епифаний Премудрый скончался 14 июня 1419 г. Правда в последнее время появилось утверждение, что он умер гораздо позже. По мнению В.А. Кучкина, свидетельство об этом находим в «Похвальном слове Сергию Радонежскому», принадлежащему перу Епифания. В нем имеется упоминание о раке мощей преподобного, которую целуют верующие. На взгляд исследо-вателя, эта фраза могла появиться только после 5 июля 1422 г., когда во время «обретения мощей» Сергия его гроб был выкопан из земли, а останки положены в специальную раку. Раки ставились в храме, обычно на возвышении, и делались в форме саркофага, иногда в виде архитектурного сооружения. Отсюда В.А. Кучкин делает два вывода: во-первых, «Слово похвальное Сергию Радонежскому» было написано Епифанием Премудрым после 5 ию-ля 1422 г., а во-вторых, оно появилось не ранее «Жития» Сергия, как полагают в литературе, а позже его. (Кучкин В.А. О времени написания Слова похвального Сергию Радонежскому Епифания Премудрого // От Древней Руси к России нового времени. Сборник статей к 70-летию Анны Леонидовны Хорошкевич. М., 2003. С. 417). Однако, как выяснил тот же В.А. Кучкин, слово «рака» в древности имело несколько значений. Хотя чаще всего оно обозначало «гробницу, сооружение над гробом», встречаются примеры его употребления в значении «гроб» (Там же. С. 416. Ср.: Словарь русского языка XI - XVII вв. Вып. 21. М., 1995. С. 265). Если же обратиться непосредственно к тексту Епифания и не «выдергивать» из него отдельное слово, то становится понятным, что в «Похвальном слове Сергию» агиограф вспоминал события 1392 г., связанные с похоронами преподобного. Многие из знавших троицкого игумена не успели на его погребение и уже после смерти Сергия приходили на его могилу, припадая к его надгробию чтобы отдать ему последние почести (См.: Клосс Б.М. Указ. соч. С. 280 - 281). Но окончательно в ошибочности рассуждений В.А. Кучкина убеждает то, что в средневековье суще-ствовал широко распространенный обычай устанавливать пустые раки над местом захоронения святого или, иными словами, над мощами, находившимися под спудом. При этом зачастую они ставились над гробом свято-го еще задолго до его прославления. Так, над могилой Зосимы Соловецкого (умер в 1478 г., канонизирован в 1547 г.) его ученики поставили гробницу «по третьем же лете успениа святаго» (Мельник А.Г. Гробница святого в пространстве русского храма XVI - начала XVII в. // Восточнохристианские реликвии. М., 2003. С. 533 - 534, 548).
Ему принадлежат «Житие преподобного Сергия», материалы к которому он начал собирать уже через год после смерти преподобного, а кончил написание около 1417—1418 годов, через 26 лет по смерти Сергия. Оно использовано, часто буквально, в «Житии Сергия» архимандрита Никона. В списках XV века это житие встречается очень редко, а большей частью — в переделке Пахомия Серба.
Также написал «Слово похвальное преподобному отцу нашему Сергею» (сохранилось в рукописи XV и XVI веков).
Вскоре после смерти Стефана Пермского в 1396 году Епифаний закончил «Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа». Известно порядка пятидесяти списков XV—XVII веков.
Епифанию приписываются также «Сказание Епифания мниха о пути в святой град Иерусалим», введение к Тверской летописи и письмо тверскому игумену Кириллу.
Из книги Восточные Отцы IV века автора Флоровский Георгий Васильевич
IV. Св. Епифаний Кипрский. Епифаний был уроженцем Палестины, родился около 315 года. Мы не знаем, где он учился. Но по его творениям видно, что был он человек начитанный, - знал пять языков: греческий, еврейский, сирский, коптский, немного латинский. С ранних лет определилось
Из книги Иисус Христос - конец религии автора Шнепель ЭрихГлава шестая. Как относится седьмая глава послания к Римлянам к восьмой главе В сущности основная тема седьмой главы послания к Римлянам выражена окончательно в Рим.7,6, а именно окончательное освобождение от закона, чтобы всецело отдаться Иисусу Христу. Но промежуточные
Из книги Познание Бога ["Knowing God", J.I.Packer] автора Пакер ДжеймсГЛАВА 9. Единый премудрый Бог IЧто имеет в виду Библия, называя Бога премудрым? В Писании мудрость является как интеллектуальным, так и нравственным качеством; это не просто сообразительность или знания; это нечто большее, чем обычное здравомыслие или сметливость. Для того
Из книги Сияющий Коран. Взгляд библеиста автора Щедровицкий Дмитрий ВладимировичПремудрый и благий В процитированном выше аяте (2, 164) перечисляются также явления природы, свидетельствующие о премудрости Создателя. Непрерывность жизни обеспечивается круговоротом воды в природе, созданным Богом во благо людям («оживляет Он землю после ее смерти»), а
Из книги Библиологический словарь автора Мень Александр Из книги Житие Андрея Юродивого автора Автор неизвестен14. Епифаний, держа за руку блаженного Андрея, искал вместе с ним подходящее место, чтобы сесть... Как было сказано выше, Епифаний, держа за руку блаженного Андрея, искал вместе с ним подходящее место, чтобы сесть, а встречные люди, осуждая Епифания, говорили:"Не щадишь ту
Из книги Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского автора Сальвестрони СимонеттаПолюс бесов: «Премудрый змий» Эпиграф представляет читателям два полюса романа: полюс бесов, который дает название произведению, и противоположный полюс - «возвращения в самих себя», равновесия и мира, связанный с образом Христа. Первый из них, после вступительной
Из книги Русские святые. Март-Май автора Автор неизвестенЕпифаний премудрый Радонежский, преподобный Преподобный Епифаний Премудрый, бывший духовником в обители преподобного Сергия и оставивший нам описание жития своего великого старца, был человек весьма образованный для своего времени, много путешествовавший по святым
Из книги Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.) автора Топоров Владимир Николаевич2. «ЖИТИЕ» СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО И ЕГО СОСТАВИТЕЛЬ ЕПИФАНИЙ ПРЕМУДРЫЙ В сонме русских святых у Сергия Радонежского свое особое место. В тысячелетней истории христианской святости на Руси это место - центральное, и такое утверждение едва ли вызовет чье–либо возражение.
Из книги Никейское и посленикейское христианство. От Константина Великого до Григория Великого (311 - 590 г. по Р. Х.) автора Шафф Филип§133. Споры об Оригене в Палестине. Епифаний, Руфин и Иероним, 394 - 399 г. В промежутке между арианскими и несторианскими спорами разгорелся косвенным образом связанный с первыми яростный, хотя и ограниченный узким кругом лиц спор об ортодоксии Оригена. Этот спор никак не
Из книги Толковая Библия. Том 5 автора Лопухин Александр Из книги Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I автора Автор неизвестен7. Но Господь Бог так говорит·, это не состоится и не сбудется; 8. ибо глава Сирии - Дамаск, и глава Дамаска - Рецин; а чрез шестьдесят пять лет Ефрем перестанет быть народом; 9. и глава Ефрема - Самария, и глава Самарии - сын Ремалиин. Если вы не верите, то потому, что вы не
Из книги Странствие Кукши. За тридевять морей автора Вронский Юрий ПетровичСв. Епифаний Кипрский. Панарион (фрагменты) 23. Он же [Виталий, епископ Антиохии, поставленный Аполлинарием] отвечал: пусть они [сторонники Павлина Антиохийского] говорят. И они сказали, что [обвиняют аполлинариан, что те] не учат о том, что Христос соделался совершенным
Из книги Полный годичный круг кратких поучений. Том II (апрель – июнь) автора Дьяченко Григорий МихайловичГлава четырнадцатая ЕПИФАНИЙ Кукшу приютил друг Андрея Блаженного молодой набожный горожанин Епифаний. Отец Епифания богат, занимает высокую придворную должность, перед Епифанием открыта завидная возможность службы при дворе и продвижения вверх по лестнице чинов, но
Из книги Ветхозаветные апокрифы (сборник) автора Берснев Павел В.Поучение 1-е. Св. Епифаний, архиепископ Кипрский (Как легче всего обращать неверующих ко Христу?) I. Св. Епифаний, ныне прославляемый, архиепископ Кипрский, имел родителей-евреев и был воспитан в жидовской вере. Раз он, будучи юношей, встретил на пути одного инока, именем
Из книги автора1. Св. Епифаний Кипрский Но в Книге Юбилеев, называемой также и Малым Бытием, можно найти, что эта книга содержит имена жен Каиновой и Сифовой, чтобы всяким образом были посрамлены эти слагатели басен для жизни (то есть Сифияне). Когда Адам родил сынов и дочерей, было
Кириллин В. М.
Перу Епифания Премудрого, по-видимому, принадлежит немало. Он был автором посланий к разным лицам, панегирических текстов, жизнеописателем своих выдающихся современников, участвовал в работе над летописанием. И можно полагать, играл заметную роль в жизни русского общества конца XIV - первых двух десятилетий XV в. Но о жизни этого замечательного древнерусского писателя известно только по его собственным сочинениям, в которых он оставил автобиографические сведения.
Первые свои шаги на поприще духовного служения Епифаний сделал во второй половине XIV в. в Ростовском монастыре св. Григория Богослова, "нарицаемом Затворе близ епископии". Этот монастырь был известен богослужением на греческом языке параллельно с церковнославянским, а также своей богатой библиотекой, в которой, помимо славянских, содержались и греческие книги: "книги многы бяху ту доволны". Так что Епифаний изучил здесь греческий язык и хорошо усвоил библейские, святоотеческие и агиографические тексты. Широта образованности Епифания хорошо охарактеризована В. О. Ключевским: "По цитатам в трудах его видно... что он читал хронографы, палею, лествицу, патерик и другие церковно-исторические источники, также сочи-нения черноризца Храбра. В житии Сергия он приводит выдерж-ки из житий Алимпия и Симеона Столпников, Федора Сикста, Ефимия Великого, Антония, Феодора Едеского, Саввы освящен-ного, Феодосия и Петра митрополита по редакции Киприана; наконец, характер изложения обличает в Епифании обширную начитанность в литературе церковного красноречия". Надо думать, свои книжные знания Епифаний укрепил также личными впечатлениями, побывав в Константинополе, на Афоне и в Святой Земле. Наконец, большую роль в деле его образования сыграло общение с будущим святителем Пермским Стефаном, также подвизавшемся в Григорьевском монастыре.
Вероятно, в 1380 г. Епифаний оказался в Троицком монастыре под Москвой в качестве "ученика" тогда уже знаменитого на Руси подвижника Сергия Радонежского. Здесь он, будучи грамотником, занимался книгописной деятельностью. Так, в собрании рукописей Троице-Сергиевой лавры сохранился написанный им Стихирарь - ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 22 (1999), содержащий ряд приписок с его именем. После смерти своего духовного наставника в 1392 г. Епифаний, видимо, перебрался в Москву на службу к митрополиту Киприану. Тогда же он начал собирать биографические материалы о Сергии Радонежском и посвятил этому, по собственному признанию, два десятилетия, прежде чем осмелился приступить к составлению его жизнеописания. По-видимому, более споро пошла у него работа по составлению агиобиографии Стефана Пермского, которую он закончил вскоре после смерти последнего (1396). В Москве Епифаний близко сошелся с Феофаном Греком, часто с ним встречался, наблюдал за его работой и беседовал с ним на разные темы. Когда в 1408 г. на Москву напал хан Едигей, Епифаний бежал в Тверь. Здесь он подружился с архимандритом Спасо-Афанасьева монастыря Корнилием, в схиме Кириллом, с которым впоследствии переписывался и в одном из своих посланий (ГПБ, Солов. собр., "№ 1474/15, XVII-XVIII вв., л. 130-132) весьма высоко отзывался о мастерстве и работах Феофана Грека, его уме и образованности. В этом послании, между прочим, Епифаний и себя называет "изографом". В 10-е годы XV в. Епифаний уже определенно вновь поселился в Троице-Сергиевом монастыре, заняв, по отзыву Пахомия Логофета, высокое положение среди братии монастыря: "бе духовник в велицей лавре всему братству". В 1418 г. он закончил работу над Житием Сергия Радонежского, после чего, спустя какое-то время, умер. Видимо, это произошло, до 1422 г., когда были открыты нетленные мощи преподобного Сергия, поскольку об этом ничего не сообщается в созданном Епифанием Житии.
Епифанию Премудрому можно атрибутировать с разной степенью достоверности несколько дошедших до нашего времени произведений. Но наиболее бесспорным его сочинением является "Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа". Временем его создания принято считать рубеж XV столетия. Иными словами, оно было написано вскоре после смерти Стефана. Произведение сохранилось как в полном, так и в кратком виде. Древнейший список - ГПБ, собр. Вяземского, .№ 10 - датируется 1480 г.. Всего же ныне известно порядка пятидесяти списков XV-XVII вв. В XVI в. "Слово о житии и учении" было включено в Великие Минеи Четий митрополита Макария под 26 апреля (Успенский список: ГИМ, Синод, собр., № 986, л. 370-410).
"Житие Стефана Пермского" - удивительное литературное произведение, прежде всего, в отношении литературного мастерства его автора. Композиционно оно состоит из введения, основного повествования и нарочито риторического завершения, хотя на самом деле риторизмом пронизан весь текст "Жития", от первой до последней строчки, не случайно оно и названо "Словом". Это может быть объяснено, в частности, особым настроением автора. Ведь благодаря святителю Стефану русская Церковь впервые за всю свою историю выступила в учительно-апостольской роли по отношению к иноязычному народу, сравнявшись таким образом с Византийской Церковью, которая в лице свв. Кирилла и Мефодия сыграла подобную же роль по отношению к славянству.
В предисловии Епифаний традиционно отзывается о себе как о "худом и недостойном убогом иноке". Он также отмечает, что взялся за труд над "Житием" весьма охотно, "желанием обдержим… и любовию подвизаем".
Основное изложение делится на 17 глав, имеющих заголовки ("Молитва", "О церкви Пермстей", "Поучение", "О прении волхва" и др.). Начинается "Житие" рассказом о детстве будущего святого. Стефан родился на севере, в городе Устюге. Отец его был причетником местного собора. Стефан, обладая хорошими способностями, выучился рано грамоте и прочитал все книги, которые смог найти в Устюге. Подросши, он отправился в Ростов и постригся там в монахи, чтобы отдаться чтению книг богатой монастырской библиотеки. Помимо чтения, Стефан любил беседовать с каждым "книжнем" мужем и "разумничнем" старцем. В монастыре Стефан изучил греческий язык и свободно стал читать греческие книги. Там же он продолжал совершенствовать свое знание пермского языка, полученное им еще в детстве. В связи с этим у него созрел замысел "еже ити в Пермьскую землю и учити я... Слышал бяше преподобный сый о Пермьской земли, яко идолослужители в ней суть, яко действо дьявольское царюет в ней. Бяху бо в Перми человеци всегда жруще глухим кумирам и бесам моляхуся, влъшвением обдержимы суще, верующе в бесование, и в чарование, и в кудесы". Для этого Стефан "и грамоту нову пермьскую сложи, и азбуки незнаеми счини... и книги русския на пермьский язык преведе, и преложи, и преписа". Стефан решил отправиться в Пермскую землю, чтобы не дать ее населению погибнуть в язычестве "в последниа дни, во скончанье лет, во остаточнаа времена, на исходе числа седмая тысяща лет". В начале деятельности Стефана в Пермской земле его проповедь почти не имела успеха. Ему пришлось испытать "озлобление, роптание, хухнание, укорение, уничижение, досаждение, поношение, и пакость, овогда же прещенне" со стороны язычников, которые, вооружившись "ослопами" и "уразами" (палками и дубинками), угрожали проповеднику смертью. Все же Стефану удалось крестить некоторых пермяков. С их помощью он построил церковь "высоку и хорошу", "красну и добру". Для того чтобы успешнее проповедовать христианство, Стефан решил разрушить наиболее почитаемую местную кумирницу и сжег ее вместе с идолами, в ней находившимися. Видя это, язычники "с многою яростию и великым гневом и воплем, яко звери дивии, устремишася нань, единаче с дреколием, друзии же от них мнози похващаху топоры об одну страну остры в руках их, обоступиша же его отвсюда, и напрасно острием топоров своих хотяху ссещи его, кличюще вкупе и нелепая глаголюще и бесчинныя гласы испущающе нань". Однако Стефан остался цел и с еще большей энергией продолжал свое дело. Ему удалось обучить пермской грамоте некоторых людей, из которых он выбрал себе в помощь чтецов, псаломщиков и дьяконов. Тогда против Стефана выступил пермский "лукавый" волхв, по имени Пам. Это был "лютый супротивник", "великий злоратоборец" и "неукротимый супостат" московского миссионера. Пам говорил землякам: "Мене слушайте, а не слушайте Стефана, иже новопришедшего от Москвы. От Москвы может ли что добро быти нам? Не оттуда ли нам тяжести быша и дани тяжкие и насильства, и тивуны, и довотщицы и приставницы? Сего ради не слушайте его, но паче мене послушайте, добра вам хотящего: аз бо есмь род ваш и единоя земля с вами, и един род и единоплеменен, и едино колено, и един язык". Чтобы испытать искренность побуждений Стефана и силу его веры, Пам предложил ему пройти через испытание огнем и водой. Узнав о предстоящем испытании, в назначенном месте собралось множество народа. Развели костер, Стефан взял за руку Пама и предложил ему вместе войти в огонь. Пам, испугавшись "шума огненного", наотрез отказался. Тогда приступили к испытанию водой. В реке на некотором расстоянии вырубили во льду две проруби. Стефан, взяв Пама за руку, предложил ему опуститься в воду через одну прорубь, пройти по дну реки и выйти через другую прорубь. Пам вторично отказался от испытания. Тогда толпа, видя страх волхва, хотела убить его как обманщика. Но Стефан уговорил людей ограничиться одним изгнанием Пама из Пермской земли. После такого успеха Стефана крещение пермяков пошло беспрепятственно. Вскоре появилась потребность в местном епископе, который возглавил бы новую пермскую церковь, "понеже до митрополита и до Москвы далече сущи, елико далече отстоит Царьград от Москвы, тако удалена от Москвы дальняя Пермь". Стефан поехал в Москву. По решению митрополита и московского великого князя, хорошо понимавших значение для Москвы миссионерской деятельности Стефана, он был рукоположен в пермские епископы. Говоря о поставлении Стефана, Епифаний особо отмечает его честность и бескорыстие: "не бо ведал бывающего, яко быти ему епископомь тем, и не добивался владычества, ни вертелся, ни тщался, ни наскакивал, ни накупался, ни посуливался посулы; не дал бо никому же ничто же и не взял у него от поставления никто же ничто же - ни дара, ни посула, ни мзды; нечего бо бяше было и дати ему, не стяжанию стажявшу ему, но и самому сдаваша, елико потребнаа, елико милостиви и христолюбци и страннолюбци, видяще бога ради бывающее творимо. И митрополит бога ради поставль его и спасения ради обращающихся новокрещенных людей". Однако поставление Стефана в епископы происходило далеко не гладко. У него в Москве были противники и завистники, рассматривавшие назначение в Пермскую землю епископом как выгодное дело. Поэтому перед избранием Стефана выдвигались и другие кандидаты: "Овии же сего поминаху, другие же другого вдергиваху". Противники Стефана не верили в его бескорыстие и называли его Храпом. Стремясь опровергнуть обвинение в личной заинтересованности Стефана быть пермским епископом, Епифаний приводит примеры его бескорыстия. Так, разрушая языческие кумирни в Пермской земле, Стефан, по словам Епифания, "соболи или куници, или горностаи, или лисици, или бобра, или медведиа, или рыси, или белки - то все, собрав во едину кущу, съкладе, и огневе предаст я... себе же в приобретение того избытка не принимаше, но огнем съжегше я, яко ее чясть есть не-приязнена. И о сем зело дивяхуся пермене, глаголюще и како не принимаше всего того себе в корысть?" Мало этого, "возбранил преподобный учеником своим и отроком си, служащим ему не повелел отинуть взяти что от кумирниць или златое, или серебряное, или медь, или железо, или олово, или что иное, и прочее от прежереченных". Впрочем, по мнению Епифания, если бы Стефан даже воспользовался этим богатством, такой поступок был бы естественной наградой за его подвиг. Поэтому "в един же от дний приидоше пермяне к нему, и въпросише его, глаголюще: молим тя, добрый наш учителю и правоверна наставниче, рци нам, что ради изгубил еси себе толико богатства, еже предреченаа вся обретаемая в кумирницах наших, и изволил еси огнем ижжещи, паче, нежели к себе в казну взяти, в свою ризницу на потребу свою и служащим ти учеником с тобою по реченному: достоин бо есть делатель мзды своеа". Рукоположенный в епископы, Стефан вернулся в Пермскую землю в качестве ее духовного главы. С этого момента фактическое управление населением Перми стало осуществляться из Москвы.
(2-я пол. XIV в.- после 1443 (?), Троице-Сергиев мон-рь?), прп. (пам. в Соборе Радонежских святых и в Соборе Ростово-Ярославских святых), иером. Троице-Сергиева монастыря, ученик прп. Сергия Радонежского, агиограф. Сведения о Е. П. заимствуются из его сочинений. Поскольку в них содержится критика политики вел. кн. Иоанна I Даниловича Калиты в Ростове, можно предположить немосковское происхождение книжника. Вероятно, Е. П. принял постриг в ростовском мон-ре во имя свт. Григория Богослова - Затворе,- имевшем во 2-й пол. XIV в. богатую б-ку. Е. П. писал о своей дружбе в 70-х гг. XIV в. со св. Стефаном (впосл. ставшим епископом Великопермским) в Затворе, книжники часто спорили о толковании текстов. По наблюдениям В. О. Ключевского , Е. П. хорошо знал НЗ и ВЗ, Псалтирь, святоотеческую и житийную лит-ру (Ключевский. Древнерус. жития. С. 91- 92). По-видимому, в Ростове вместе со св. Стефаном он изучал греч. язык. Полученные знания Е. П. использовал в своих путешествиях в К-поль, на Афон и в Иерусалим, о к-рых известно из его сочинений (ряд исследователей отождествляют Е. П. с иноком Епифанием, автором «Сказания о пути к Иерусалиму»; см.: Прохоров. 1988. С. 211), путешествия Е. П. мог совершить в 80-х гг. XIV - нач. XV в.
Из ростовской обители Е. П. перешел в Троице-Сергиев мон-рь (это могло произойти вскоре после 1379, когда св. Стефан оставил Затвор, намереваясь отправиться с миссионерской проповедью к зырянам). (По предположению Б. М. Клосса , Е. П. принял постриг в Троице-Сергиевом мон-ре 12 мая 1375; данная т. зр. не принята др. исследователями.) Став учеником прп. Сергия, Е. П. начал делать записи о жизни святого после его кончины, последовавшей осенью 1392 г. В 90-х гг. XIV в. Е. П. переселился в Москву. Он отсутствовал в столице весной 1395 г., когда там скончался свт. Стефан Пермский. Почившему святителю было посвящено 1-е сочинение Е. П., написанное, вероятно, вскоре после кончины святого,- Житие свт. Стефана (представляется неубедительной датировка Жития сент. 1406 - мартом 1410 (Клосс. 1998. Т. 1. С. 98)). При написании Жития Е. П. опирался как на собственные воспоминания, так и на сведения, полученные от др. людей. Уже для этого произведения характерен присущий Е. П. историзм: пристальное внимание к фактам, детализированность их изложения. Е. П. отмечает близкое знакомство свт. Стефана с вел. кн. Василием I Димитриевичем , с митр. св. Киприаном , сообщает важные сведения о церковной жизни Ростова и Москвы в 70-х - нач. 90-х гг. XIV в., о новообразованной Великопермской епархии (см. Вологодская и Великоустюжская епархия), перечисляет князей, правивших в Сев.-Вост. Руси в 1395-1396 гг. Житие свт. Стефана известно более чем в 20 полных списках XV-XVII вв., не считая сокращенных вариантов и выписок; наиболее ранний список - РНБ. Собр. Вяземского. № 10, 1480 г. По-видимому, ко времени написания Жития свт. Стефана Е. П. еще не был рукоположен во иерея (автор себя называет «худым и недостойным, убогим иноком», «иноком списающим»).
В дек. 1408 г., во время похода ордынского эмира Едигея на Сев.-Вост. Русь, Е. П. бежал из Москвы в Тверь и нашел прибежище у архим. Корнилия (в схиме Кирилла), настоятеля тверского Спасо-Афанасиевского монастыря. По-видимому, архим. Кириллу адресовано послание Е. П. 1415 г. (известно в одном списке XVII-XVIII вв. (РНБ. Солов. № 1474/15. Л. 130-132), где оно озаглавлено «Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшего к некоему другу своему Кириллу»). (Отождествление адресата послания Е. П. с архим. тверского мон-ря Кириллом признается не всеми - см.: Конявская. 2007. С. 164.) Послание Е. П. было ответом на несохранившееся письмо Кирилла, в котором последний вспоминал о виденных им в Евангелии, принадлежавшем Е. П., 4 миниатюрах с изображением к-польского собора Св. Софии. В ответном письме Е. П., называющий себя «изографом», рассказал, что эти рисунки он копировал с рисунков Феофана Грека , с которым, живя в Москве, был знаком и к-рый «великую к моей худости любовь имеяше». В послании Е. П. содержатся уникальные сведения о великом художнике: Е. П. сообщает, что Феофан Грек расписал более 40 каменных церквей и неск. светских построек в К-поле, Халкидоне, Галате, Кафе, Вел. Новгороде, Н. Новгороде, Москве; книжник описывает творческую манеру Феофана.
Из письма Е. П. также следует, что к 1415 г. он уже не жил в Москве, возможно, он вернулся из Твери в Троице-Сергиев мон-рь. В Троицком мон-ре в 1418 г. Е. П. приступил к составлению Жития прп. Сергия на основе записей, сделанных книжником в продолжение более 20 лет. Житие прп. Сергия Е. П. писал как на основе собственных воспоминаний, так и опираясь на известия, которые он получил от др. современников преподобного. В отличие от редакций Жития, созданных позднее Пахомием Логофетом , Житие прп. Сергия, написанное Е. П., насыщено биографическими деталями, содержит много информации об окружении прп. Сергия (текст впосл. сокращен). Житие прп. Сергия в редакции Е. П. известно в составе Пространной редакции Жития прп. Сергия в списках не ранее XVI в. Созданный Е. П. текст начинается с предисловия и заканчивается гл. «О худости порт Сергиевых и о некоем поселянине», последующее изложение событий принадлежит Пахомию Логофету. Можно предположить, что Е. П. не успел закончить свой труд и просил Пахомия, прибывшего в Троице-Сергиев мон-рь ок. 1443 г. (Кучкин. Антиклоссицизм. 2003. С. 113-114), его продолжить. Пахомий Логофет в послесловии к Житию прп. Сергия так пишет о беседах с Е. П.: «Сиа же азь, смерени таха иеромонахь Пахомие, пришедшу ми вь обытел святого и виде чюдеса, часто бывающа от ракы богоноснаго отца. Паче же уведевь от самого ученика блаженаго, иже многа лета, паче же от самого вьзраста унаго, жившаго сь святиимь, гляголю же Епифаниа» (цит. по автографу Пахомия - РНБ. Соф. № 1248. Л. 374). К этому же периоду пребывания Е. П. в Троице-Сергиевом мон-ре относится составление книжником Похвального слова прп. Сергию. По мнению В. А. Кучкина, Похвальное слово, в к-ром говорится о нетленности мощей прп. Сергия, было написано после обретения и переложения мощей святого в раку, что произошло 5 июля 1422 г. (Кучкин. Антиклоссицизм. 2003. С. 116-117; Он же. О времени написания. 2003. С. 407-419). Клосс полагает, что Слово было создано 25 сент. 1412 г. в связи с освящением восстановленного Троицкого храма (Клосс. Т. 1. С. 148). По-видимому, в этот период Е. П. являлся братским духовником, об этом сообщается в одном из вариантов Жития прп. Сергия, написанном Пахомием Логофетом: «Беше и духовник в велицеи лавре всему братству». Возможно, данные слова являются позднейшей вставкой, поскольку в авторском варианте этой фразы нет (см.: Шибаев. 2006. С. 53-58).
Е. П. был литературно одарен. Свой стиль, сформировавшийся под влиянием последователей тырновской книжной школы, в частности Григория Цамблака , сочинения которого были известны на Руси уже в 1-й трети XV в., Е. П. определял как «плетение словес». Для лит. манеры Е. П. характерны ритмизированность текста за счет использования однокоренных и созвучных слов, умножение метафор, эпитетов и сравнений, эмоциональность, широкое привлечение библейских образов. Несмотря на орнаментальность стиля, сочинения Е. П. богаты фактическим содержанием, изложенным точно и обстоятельно, что делает их ценным историческим источником.
Мн. исследователи отождествляют Е. П. с писцом части Троицкого Стихираря (РГБ. Ф. 304/1. № 22) Епифаном, оставившим на полях книги неск. записей, в т. ч. исторического содержания. Кодекс был создан, возможно, в 1380, или в 1403, или в 1413 г. (Лифшиц А. Л. О датировке Стихираря из б-ки Троице-Сергиевой лавры // Хризограф. М., 2003. Вып. 1. С. 96-101). Клосс атрибутировал писцу Епифану еще 2 рукописи: пергаменный Пролог (ныне разделен на 2 части - РГБ. Ф. 304/1. № 33 и БАН. 17.11.4) и пергаменный сборник РГБ. Ф. 304/1. № 34. Исследователь датировал рукописи соответственно 80-90-ми гг. XIV в. и нач. XV в. (Клосс. Т. 1. С. 92-96). Не подвергая сомнению тождество почерков, А. Л. Лифшиц предложил отнести обе рукописи к нач. XV в. Против отождествления Е. П. с писцом Епифаном выступил Кучкин, указавший на тот факт, что известны 3 монаха с именем Епифаний, жившие в Троицком мон-ре в кон. XIV - 1-й пол. XV в. (Кучкин. Антиклоссицизм. 2003. С. 113-114).
Без достаточных оснований высказывались предположения о том, что Е. П. является автором неск. памятников древнерус. лит-ры: «Слова о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русскаго» (критику атрибуции данного текста Е. П. см.: Антонова М. Ф. «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русьскаго»: (Вопросы атрибуции и жанра) // ТОДРЛ. 1974. Т. 28. С. 140-154), предисловия к рассказу о смерти Тверского вел. кн. св. Михаила Александровича, плачей о митр. Киприане и Тверском еп. св. Арсении (критику атрибуции данных текстов Е. П. см.: Конявская. 2007. С. 150-168, 299-300). Неверным является мнение Клосса об участии Е. П. в создании летописных памятников: Троицкой летописи и свода 1418 г. Киевского митр. Фотия (Клосс. Т. 1. C. 91-128; Т. 2. C. 63-90; см. критику гипотезы: Кучкин. Антиклоссицизм. 2003. С. 117-127). Недоказанным представляется предположение о Е. П. как об авторе Повести о нашествии ордынского эмира Едигея на Русь в 1408 г. (Трофимова Н. В. Об использовании агиограф. стиля «плетения словес» в воинских повестях XV в. // Мир житий. М., 2002. С. 170-174; см. критику гипотезы: Конявская. 2007. С. 230, 246-248). Е. П. приписывают составление окружного послания митр. св. Фотия 1415-1416 гг. (Прохоров. Памятники переводной и русской литературы. XIV-XV вв. Л., 1987. С. 120), участие в написании Поучения митр. Фотия Московскому вел. кн. Василию I Димитриевичу и авторство послесловия к переводу ханских ярлыков Русским митрополитам (Клосс. 1998. Т. 1. С. 108-110).
Кончину Е. П. следует отнести ко времени после 1443 г., поскольку около этого года он встречался в Троице-Сергиевом мон-ре с Пахомием Логофетом. Др. датировки (наиболее распространенная - не позже 1422 (см., напр.: Прохоров. 1988. С. 218)) не могут считаться обоснованными.
Соч.: Житие и подвизи преподобнаго и богоноснаго отца нашего игумена Сергиа чюдотворца и малоисповедание от Божественых чюдес его // ВМЧ. Сент. Дни 25-30. СПб., 1883. Стб. 1463-1563; Слово похвально преподобному отцю нашему Сергию // Там же. Стб. 1563-1578; Житие и подвизи...; Слово похвально... // Тихонравов Н. С. Древние Жития прп. Сергия Радонежского. М., 1892 ; Житие св. Стефана, епископа Пермского / Изд. Археогр. комис., под ред. В. Г. Дружинина. СПб., 1897; Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа // ВМЧ. Апр. Дни 22-30. М., 1915. Стб. 988-1109; Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшаго к некоему другу своему Кириллу / Подгот. текста, пер. на совр. рус. яз. и коммент.: О. А. Белоброва // ПЛДР. XIV - сер. XV в. М., 1981. С. 444-447, 581-582; Святитель Стефан Пермский: К 600-летию со дня преставления / Ст., текст, пер. с древнерус., коммент., ред.: Г. М. Прохоров. СПб., 1995; Похвальное слово Сергию Радонежскому; Житие Сергия Радонежского // Клосс Б. М. Избр. труды. М., 1998. Т. 1. С. 271-341.
Лит.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 88-132, 247, 351; Зубов В. П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб: К вопросу о редакциях Жития Сергия Радонежского // ТОДРЛ. 1953. Т. 9. С. 145-158; Воронин Н. Н. Литературные источники в творчестве древнерус. зодчих // Там же. 1957. Т. 13. С. 364-374; Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого: (Кон. XIV - нач. XV в.). М.; Л., 1962; Дмитриев Л. А. Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в. // ТОДРЛ. 1964. Т. 20. С. 72-89; он же. Сюжетное повествование в житийных памятниках кон. XIII-XV вв. // Истоки рус. беллетристики. Л., 1970. С. 208-262; Белоброва О. А. О некоторых изображениях Епифания Премудрого и их литературных источниках // ТОДРЛ. 1966. Т. 22. С. 91-100; Мansоn J. P. Studies in Russian Hagiography During the Period of the Second South Slavic Influence: Diss. / Harvard Univ. Camb. (Mass.), 1968; Викзелл Ф. Цитаты из книг Свящ. Писания в сочинениях Епифания Премудрого // ТОДРЛ. 1971. Т. 26. С. 232-243; Голейзовский Н. К. Епифаний Премудрый о фресках Феофана Грека в Москве // ВВ. 1973. Т. 35(60). С. 221-225; Гриxин В. А. Проблемы стиля древнерус. агиографии XIV-XV вв. М., 1974; Коновалова О. Ф. Изобразительные и эмоциональные функции эпитета в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. 1974. Т. 28. С. 325-334; она же. Конструктивное и стилистическое применение цитат в Житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым // ZfS. 1979. Bd. 24. H. 4. S. 500-509; Кitсh F. М . The Literary Style of Epifanij Premudryj «Pletenije sloves». Münch., 1976; Байчева М. Канонът и природата в агиографията през XIV-XV в.: (Григорий Цамблак и Епифаний Премъдри) // Търновска книжовна школа. София, 1984. Т. 3: Григорий Цамблак: Живот и творчество. С. 151-160; Bercoff G. B. Sulla poetica nel Medio Evo Slavo Ortodosso: Il «Poslanie» di Epifanij a Kirill di Tver // Europa Orientalis. Salerno, 1985. Vol. 4. P. 7-28; Прохоров Г. М. Епифаний Премудрый // СККДР. 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 211-220 [Библиогр.]; Кириллин В. М. Епифаний Премудрый как агиограф Сергия Радонежского: проблема авторства // ГДРЛ. 1994. Сб. 7. Ч. 2. С. 264-275; Клосс Б. М. Избр. труды. М., 1998. Т. 1; 2001. Т. 2 (по указ.); Конявская Е. Л. Авторское самосознание древнерус. книжника (XI - сер. XV в.). М., 2000. С. 151-154, 160-164; она же. Очерки по истории тверской лит-ры. М., 2007 (по указ.); Кучкин В. А. О древнейшем списке Жития Сергия Радонежского // Тр. ГИМ. М., 2002. Вып. 135: Поволжье и сопредельные территории в средние века. С. 96-107; он же. Антиклоссицизм // ДРВМ. 2003. № 3(13). С. 113-127; он же. О времени написания Слова похвального Сергию Радонежскому Епифания Премудрого // От Др. Руси к России нового времени. М., 2003. С. 407-419; он же. О времени написания сгоревшей в 1812 г. Троицкой летописи // Ad fontem = У источника: Сб. ст. в честь С. М. Каштанова. М., 2005. С. 237-242; Духанина А. В. К вопросу об атрибуции Пространной редакции Жития Сергия Радонежского: Лингвист. данные // ДРВМ. 2006. Вып. 3(25). С. 5-19; она же. Специфика употребления глагольных форм в Похвальном слове Сергию Радонежскому в сравнении с др. сочинениями Епифания Премудрого // Там же. 2007. Вып. 3(25). С. 127-128; Шибаев М. А. Житие Сергия Радонежского и Новгородско-Софийский свод // Там же. 2006. Вып. 1(23). С. 53-58.
М. А. Шибаев
В тексте иконописного подлинника кон. XVIII в. в перечне учеников прп. Сергия Радонежского о внешнем облике Е. П. сказано (без указания дня памяти): «Сед, брада пошире и короче Власиевы, власы с ушей, риза преподобническая» (БАН. Строг. № 66. Л. 155 об.). Подобное описание содержится и в рукописи 20-х гг. XIX в. под 2 марта (РНБ. Погод. № 1931. Л. 117, см.: Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 2. С. 107-108; см. также: Белоброва. 2005. С. 61).
Образ Е. П. с нимбом вводился в состав композиции «Собор Радонежских святых». На иконе «Прп. Сергий Радонежский с учениками в молении Св. Троице» кон. XVII в., написанной в мастерской Троице-Сергиева мон-ря, Е. П. изображен в среднем ряду крайним справа, вполоборота влево, за прп. Никифором Боровским (СПГИАХМЗ, см.: Прп. Сергий Радонежский в произведениях рус. искусства XV-XIX вв.: Кат. выст. [М.], 1992. С. 97. Кат. 14. Ил. 18). Он одет в красноватую рясу, коричневую мантию и зеленый параман, куколь на плечах, руки сложены в молении, волосы волнистые, борода длинная, узкая на конце, с проседью; на серебряной пластине оклада выгравирована надпись: «Прп(д)бны Епифании дияконь».
В монументальном искусстве образ Е. П., исполненный в живописной манере, встречается в храмах ТСЛ тоже в ряду изображений Радонежских чудотворцев, где подчеркивается его роль как биографа прп. Сергия. В частности, в росписи ц. Явления Божией Матери прп. Сергию Радонежскому (Михеевской) (1842?, поновления - 1871, 1947) его полуфигура помещена вполоборота влево в рясе и мантии, с десницей на груди и развернутым свитком в левой руке, с седой бородой средней величины и длинными прядями волос на прямой пробор. На оконном откосе сев. стены трапезной части ц. прп. Сергия Радонежского (1883, поновления XX в.) Е. П. представлен вместе с прп. Авраамием Чухломским (Галичским) в рост, с небольшой седой бородой, в коричневой мантии и черном клобуке, с книгой и четками в руках (согласно надписи, «списатель жития прп. Сергия»).
В 70-х гг. XX в. мон. Иулианией (Соколовой) был выполнен иконописный образ Е. П., как и др. учеников прп. Сергия, для столбиков сени над ракой прп. Никона Радонежского в посвященном ему приделе Троицкого собора ТСЛ. Преподобный написан почти прямолично, в рост, в клобуке, с окладистой, раздвоенной на конце бородой, в руках свиток с текстом: «Возлюби смирение, и оно покроет все грехи твои». Живописный поясной образ Е. П., читающего книгу, на левой руке четки, имеется в одном из картушей старой братской трапезной лавры (1955, мон. Иулиания). В стенописи 70-х гг. XX в. в кельях Варваринского корпуса Е. П. показан с раскрытой книгой Жития прп. Сергия в руках (страницы с текстом и миниатюрами), на фоне кельи с иконой Божией Матери и книжными полками. К совр. образцам иконографии Е. П. принадлежит резной прямоличный образ в медальоне на деревянных вратах (2005-2008, резчик диак. Олег Гладких по проекту А. Солдатова), изготовленных для Серапионовой палатки Троицкого собора (в куколе, в руках перо и свиток с надписью: «Слава Б[о]гу»).
Лит.: Белоброва О. А. О нек-рых изображениях Епифания Премудрого и их литературных источниках // Она же. Очерки рус. худож. культуры XVI-XX вв.: Сб. ст. / РАН, ИРЛИ (ПД). М., 2005. С. 56-65. Ил. 10.
